Фиалки для командира

Они сели в автобус вместе. Симпатичный парень в модной дубленке и красавица в шубе, в туфлях на высоких каблуках. Вид парочки, о чем-то беззаботно ворковавшей, дышал благополучием и счастьем. Рядом с ними стояла девушка в солдатской форме, в грубых ботинках. Она смотрела на пару со смешанным чувством завороженности, зависти и грусти. Похоже, она при таком соседстве стеснялась своего непрезентабельного и спартанского обличья…Но никому не было дела до нее…

Гюлябирдцы встречали прибывших автобусом: сотрудники Гусарского и Губинского отделов полиции приехали сменить на позициях боевых товарищей. Напоследок с автобуса сошла миловидная девушка, приковавшая всеобщее внимание. Солдатское обмундирование контрастировало с ее хрупкой фигурой. Бойцы глазели на нее с любопытством. Каким ветром занесло сюда это создание, от которого веяло чем-то дамашним, мирным, безоблачным?

- А ее чего привезли? - раздался недовольный голос комбата Вагифа Джаббарова, человека лет под шестьдеят.

- Не привезли, сама приехала! - Отозвалась задетая за живое «незваная гостья».

- Как приехала, так и обратно!

- Я не за тем приехала, чтобы возвращаться!

Упрямый тон девушки, похоже, смягчил командира:

- Доченька, да тут ведь окрест враги, самое пекло. Туго тебе придется. 

- Знаю, что здесь не приморский парк.

Солдаты рассмеялись. И командир повеселел:

- Умеешь обращаться с оружием?

- Так точно!

- А как насчет связи - смыслишь?

- Так точно!

- Тогда будешь связисткой. Как зовут-то тебя?

- Самая Бадалова.

Шел август девяносто второго. Еще не Гюлябирд, ни Лачин, ни Шуша, ни другие наши населенные пункты не перешли на вражеские руки. Долгие, мучительные фронтовые дороги и передряги еще предстояли. Через пятнадцать дней прибыл новый отрряд - на смену. 

Но Самая Бадалова не покинула передовую. Ни через месяц, ни через два не смогли ее отправить в более тихое место. Стала командиром взвода - выполняла обязанности честь по чести. И в технике толк знала, и жилку обнаружила «командирскую». И понятно: выросла она в многодетной семье, первенец из десяти детей. Может, потому в ней было что-то от заводилы-мальчишки - задорная и за словом в карман не полезет. И в то же время была романтичная, мечтательная. 

Не любила однообразие, монотонное, тихое житье-бытье - в селе Хурел ее хорошо знали. Потому, может, выйдя замуж, махнула со своим мужем на БАМ.Сибирские стужи, неизвестность ничуть не смущали ее. Каждое лето, взяв отпуск, возвращались в родное село. Но счастливая жизнь длилась недолго. Она потеряла мужа, двое детей осиротели. 

То была пора, когда при загадочных обстоятельствах разбился самелет с посланцами Азербайджана, летевший на помощь потерпевшим после землетрясения в Армении. Одиннадцать погибших были гусарцы. Их оплакивали все земляки, вся округа. И Самаю потрясла эта беда. Наступили дни, когда сыны лезгинского народа - жители Азербайджана доблестно сражались за честь своей республики, гибли на полях сражения, а кое-кто на различных уровнях разыгрывал «лезгинскую карту».

В ту пору Самая и решила отправиться на фронт. Три года минуло с тех пор.. За это время ее опалили огни многих боев, самые горячие точки войны прошли через ее судьбу. Молва об отважной дочери лезгинского народа, сражавшейся наравне с мужчинами, переходила из уст в уста. Три дня в окружении с горсткой бойцов в кубатлинском селе Башараг…Ранение в бою у агдамского села Гюллюджа…Госпиталь в селе Гарадаглы…Тяжелое ранение в руку, снова госпиталь в физулинском селе Яглывенд - вот страницы ее фронтовой биографии. Она хорошо помнит, как попала с соратниками в окружение. Когда на четвертые сутки третьего января 1994 года вырвались, она вся была обмороженная. А тут еще - осколок от «града» в голову угодил. Ее спешно доставили в бакинский госпиталь, оттуда - в больницу нейрохирургии. Благодаря усилиям умелых медиков, ее жизнь была спасена.

После каждого тяжкого боя и после очередной выписки из госпиталя фронтовые побратимы Самаи думали: ну все, распрощается с окопами. Но Бадалова, уже ротный командир ста двадцати бойцов, прикипела сердцем к ним, была для них не просто взыскательным командиром, но и добрым советчиком, чутким товарищем. 

Самая вспоминает:

- Недавно такая тоска по дому, по детям, по родным нашла меня, что решила уволиться. А когда пришла вечером к бойцам, рассказала о задумке, вижу, ребята сникли. Особенно - новобранцы. Нет, никто не говорил, не просил «оставайся», а по глазам все понятно. В ту ночь я промаялась в тягостных думах, кошки скребли на сердце. Встала чуть свет - мне в путь дорогу. И не застала на месте своих сумок. Вышла - вижу, вся моя братва солдатская собралась. 

И только теперь осознала, как же я привязана, как мне дороги эти родные лица. Комок к горлу подступил. Вот-вот слезы польются, но…негоже командиру нюни распускать перед бойцами. Ушла к себе, битый час не могла людям показаться. Подумала: нет, до самого конца войны не смогу покинуть боевых товарищей…

Иногда невольно задаюсь вопросом: насколько оправдана служба Самаи там, на линии военного противостояния? Почему бы ей, матери двоих детей, хрупкой женщине, носящей осколки в голове, в руке, можно сказать поплатившейся здоровьем к тридцать пятой весне своей жизни, но сохранившей высокое чувство долга и достоинства, не находиться в родном очаге? Разве мы все не в ответе за нее, за будущность ее очага? И отвечаю сама себе: такой уж она человек - гражданин и патриот. 

Воображение переносит меня на приволье, в прифронтовые края. В Физулинский район - там сейчас земля пробуждается от зимней спячки и на озаренных солнечными лучами склонах там и сям из-под ноздреватого осевшего снега выглядывают подснежники, и робко распускаются душистые горные фиалки, истосковавшиеся по теплым ласкам весны. И кто знает, может бойцы роты сейчас именно их усердно и бережно собирают для своего командира. А когда преподнесут ей благоуханные дары весны, каждому вспомнятся свои дорогие люди - кому мать, кому - сестра, кому - любимая подруга. И каждого встретит излучающий свет, благодарный взор командира…