Какой язык надо учить дагестанцам?

Сегодня эта газета декларирует тираж в сто тысяч экземпляров, но пик ее популярности давным-давно прошел, и реальные тиражи ее, по-моему, гораздо ниже. И никто бы не заметил опус Артура Приймака «Магомеды без родства», опубликованный 24 сентября, если бы не тиражирование его в социальных сетях и появление множества откликов.

Автор начинает с того, что «Дагестан все больше русифицируется, но русская речь уроженцев региона далека от литературного идеала. Одна из причин – языковая и культурная маргинализация. В школах Дагестана преподавание идет на русском языке, по нормам ЕГЭ». А в чем тут проблема и где тут маргинализация? Да, преподавание идет на русском языке, как и по всей России. Начиная с 2014 года, когда в Дагестане проведение ЕГЭ стало абсолютно прозрачным, мы видим уровень знаний наших выпускников. Средний результат ЕГЭ по русскому языку выпускников Дагестана в 2015 году составил 46 баллов, на три балла выше, чем в прошлом году. Сто баллов получили 8 выпускников (в 2014-м их было 6), более 90 баллов – 128 человек (в 2014-м – 81). К сожалению, 13,5% из 21 654 сдававших ЕГЭ не преодолели минимальный порог. Они получили возможность пересдать ЕГЭ 29 сентября. Результаты мы все скоро увидим.

От сетований о слабости знания русского языка Артур Приймак мгновенно переходит к языкам родным: «Учебные часы по родным языкам с каждым годом все более сокращаются. Как итог, сознание подрастающего поколения дагестанцев – ни туда, ни сюда. Юные жители республики превращаются в «Магомедов, не помнящих родства». Говорят они по-русски, но их русский язык больше походит на жаргон. Знание родного языка у юных аварцев, лезгин, ногайцев – или на примитивном уровне, или отсутствуют вообще».

Обращу внимание автора на необходимость тщательнее относиться к собственному тексту и не совершать ошибок самому: «Знание… отсутствуют».  

Надо понимать дагестанскую специфику, чтобы рассуждать о знании родного языка. Поясню лично для автора. Хорошее знание родного языка наблюдается в мононациональных районах, население которых составляет менее половины всего населения республики. А в многонациональных городах преобладает молодежь с хорошим знанием русского языка, и действительно, в городах русский язык, являясь средством межнационального общения, вытесняет все другие языки. Поэтому средние результаты ЕГЭ в городах Дагестана близки к общероссийским – 65,6 балла, а в горах оценки удручающе низки.

Теперь о жаргоне. В каждом регионе огромной России есть свои словечки-паразиты. В Дагестане их не больше и не меньше, чем в других регионах. Отмечу, что на книжную ярмарку «Тарки-Тау – 2015», прошедшую 24–28 сентября в Дагестане, приехало немало гостей – писателей и издателей, часть которых побывала в Дагестане впервые. Они ехали в Дагестан, боясь увидеть здесь диких горцев, и были поражены уровнем воспитания дагестанской молодежи. Но еще больше их поразила чистота русской речи, звучавшей на ярмарке.

Артур Приймак сообщает: «Министерство по национальной политике Республики Дагестан предложило руководству вузов организовать обучение дагестанским языкам. В Миннаце Дагестана уверены: создание клубов родных языков, курсов и воскресных школ по изучению языков народов Дагестана позволит привлечь молодежь к вопросам сохранения и развития родных языков и национальной культуры».

Инициатива, если она действительно была, интересная. Но кто будет финансировать это обучение? Кто оплатит выпуск учебников? Надо понимать, что Дагестан – многонациональная республика, единственная в России. Здесь не обойтись учебниками аварского или лезгинского языка. Нужно разрабатывать курсы более чем по 30 языкам.

В качестве первого эксперта выступил известный дагестанский поэт Адалло. К сожалению, его нет уже с нами, и думаю, что это интервью с ним – последнее. С привычной горячностью поэт говорит: «Национальные языки Дагестана загнаны в гетто. Я скажу, почему это: нашим властям, как и в советское время, хочется понравиться Москве, показать, какие у нас в республике поголовно грамотные. Грамотные в том смысле, что все знают русский язык».  

Хотим мы кому-то понравиться или не хотим, живя в России, мы просто обязаны хорошо знать русский язык, чтобы иметь возможность учиться в вузах, где не предусмотрено обучение на других языках народов России, работать, общаться с представителями других национальностей. Русский язык – язык общения в городских детских садах и школах. 

«Ребенка, который в детсаду или школе говорит на родном языке, подвергают насмешкам. Это сейчас происходит с младшим внуком. Товарищи по школе услышали, как он с приятелем-аварцем говорит по-аварски, и стали дразнить "отсталым”». Есть элементарное правило приличия: в общественном месте принято говорить на общедоступном языке. Но в Дагестане зачастую этими нормами приличия пренебрегают, а замечания по этому поводу – большая редкость.

Далее Адалло обрушился на Расула Гамзатова, который умер более 10 лет назад, но в сознании Адалло остался источником всех проблем Дагестана. Упоминаются стихи Гамзатова и про «дагестанского горца, который предпочел книге и знанию саблю и коня», и про имама Шамиля, и про Гаджи Махачева.

«Я не могу слышать, как говорит на аварском языке наша нынешняя интеллигенция. Это поток смеси русских, аварских и еще каких-то слов. Ни читать, ни писать по-аварски нынешний аварец не может. Оно, впрочем, ему и не надо. Вся пресса и все делопроизводство в Дагестане на русском, – продолжает сетовать Адалло. – Но самое страшное, что этот аварский интеллигент и по-русски не знает. Русский язык в школах Дагестана преподается куда хуже, чем в советские времена. Во всем виновата тестовая система ЕГЭ, не прививающая учащимся любви к языку и художественному слову и делающая детей полуобразованными дебилами».

Конечно, система ЕГЭ имеет множество нареканий, но предрекать детям XXI века, века технологических новинок и гаджетов, века, в котором образование востребовано как никогда, будущность дебилов – это сильное, скажу, преувеличение.

Заканчивает поэт Адалло декларацией: «Я за то, чтобы в школах Дагестана и всей России русский язык преподавался на должном уровне. Но я также хочу, чтобы национальные языки Дагестана давались нашим детям наравне с русским. Я хочу, чтобы в моем Дагестане развивалась национальная литература, издавались книги на родных языках». Все мы за эту декларацию. Но как ее осуществить, не знает никто.

В XIX веке барон немецкого происхождения генерал Петр Услар изучал языки Дагестана. Он оставил после себя несколько монографий, словарей, учебников. Услар внедрял в горных школах обучение на дагестанских языках. Сегодня немецкий институт имени Макса Планка проводит огромную работу по изучению языков нашей республики. А в самом Дагестане финансирование научных исследований сокращается с каждым годом.

Лезгинский поэт Азиз Алем говорил более предметно о том, что норматив изучения родных языков в школах Дагестана безобразно низок. Параллельно с этим «принесенным из школы знаниям негде прижиться, негде пустить корни, вырасти и дать плоды. В сельской местности со знанием родных языков лучше, речью предков там еще владеют». Азиз Алем перекликается с Адалло: «Мне, лезгинскому литератору, порой вообще непонятно, на каком языке говорят молодые сельские лезгины: одно слово родное, два русских, три взялось не поймешь вообще откуда. Ужас, что творят с языком…»

По словам Азиза Алема, «у языков народов Дагестана нет применения ни в деловой среде, ни в политической». Они могут существовать как языки для общения дома, но для этого и семья должна быть мононациональной. В случае смешанной семьи редко какой ребенок знает язык хотя бы одного из родителей.

«В культурной среде родным языкам тоже не нашли места. Тиражи национальных газет в Дагестане сокращают, власти урезают бюджетные дотации на национальную прессу. Развалено издание книг на национальных языках для детей и юношества, которое осуществляло в Дагестане Государственное учебно-педагогическое издательство Учпедгиз». Издательство Учпедгиз было создано в разгар Великой Отечественной войны. На его базе создан Научно-исследовательский институт педагогики имени Алибека Тахо-Годи, который готовит ученые кадры для национальной филологии Дагестана.  

Сегодня книги на языках народов Дагестана, в том числе и книги для детей, издает единственное государственное издательство – Дагкнигоиздат. Но и тут финансирование ежегодно урезается. Урезается и финансирование библиотек, которые могли раньше приобретать книги дагестанских авторов.

Азиз Алем ставит проблему преподавания на курсах изучения родного языка: «На факультет дагестанской филологии Дагестанского университета в этом году, как и в прошлом и позапрошлом, колоссальный недобор. Аудитории почти пустые. Никто не хочет быть учителем родного языка, потому что работа учителя тяжелая и денег не приносит. Можно, конечно, создать на бюджетные деньги курсы родного языка при вузе, но эти курсы будут существовать только в виде формальной отчетности за проделанную работу. Сама ситуация не изменится».

Действительно, работа учителя давно потеряла свой престиж, учитель за очень маленькую зарплату занимается больше отчетностью, чем непосредственной работой с детьми. Отмечу, что вероятность выделения бюджетных средств на курсы родного языка очень низка. Потеряло престиж и само знание родного языка. Он не востребован нигде. Зная лишь родной язык, не то что карьеру сделать, а просто какую-нибудь работу найти нереально.

Третий эксперт, привлеченный Артуром Приймаком, помощник президента Федеральной национально-культурной автономии, политолог Амиль Саркаров поддерживает инициативу Миннаца, но считает ее малопродуктивной «по одной простой причине: пока нет потребности в языке, пока нет сферы обязательного применения языка, язык не будет функционировать как полноценный инструмент коммуникации. Ситуация усложняется еще и тем, что Дагестан хоть и многоязычный регион, функцию государственного языка выполняет один язык – русский, потому что у каждого языка Дагестана есть свой ограниченный ареал».

Амиль Саркаров в связи с тем, что несколько языков Дагестана объявлены государственными, на основании Конституции Российской Федерации предлагает использовать возможности для их максимального функционирования в республике.

Эксперт предлагает закрепить «на уровне районов какие-то позиции, где было бы обязательно знание национального языка, например, позиции по части делопроизводства на родном языке. Есть также вариант предложить требование, чтобы представителем власти в каком-то районе мог быть только человек, который знает язык основного населения района: к примеру, чтобы во властной вертикали Хунзахского района работали люди со знанием аварского языка, а в Ахтынском, соответственно, лезгинского». В этом случае у жителей мононациональных районов появится стимул к изучению родного языка.