Албанский дешифровщик

Ярали Яралиев: Теперь, по словам некоторых ученых, получается, что литературный язык у нас возник «вот уже 25 лет» (журнал «Чирагъ», №8, с. 106, Баку). Сегодня иметь литературный язык стало «модой», и с этого момента для многих народов разговорный и литературный языки разделились. Однако почему-то, когда наши соседи постепенно приближают литературный язык к разговорной речи, мы же их разъединяем, мотивируя это тем, что «языки меняются».

Как известно, литературный лезгинский язык был создан на основе кюринского диалекта нескольких селений левобережья реки Самур, точнее, на основе произведений Етима Эмина, СтIал Сулеймана и Алибега Фаттахова с их «богатством» тюркских слов. Сейчас этот язык, богатый тюркскими и русскими словами, считается эталоном, и разговорную речь всех остальных лезгин Дагестана и почти непочатый язык азербайджанских лезгин заставляют подчиниться и растворяться (?!) в этом литературном языке: «И чIалан дибдиз къачур нугъатдилай гъейри амай нугъатар гьадак акахьна куьтягь хьун лазим я» («Чирагъ», №8, с. 107). Я не знаю, какая хозяйка может растапливать 20 кг коровьего масла разом в одной сковородке без существенных потерь.    

Многие слова лезгинской лексики по объективным и субъективным причинам заменены словами из других языков. Мне кажется, что некоторые из них, как будто «предчувствуя» свою будущую гибель, «спрятались» в составе своих родственных слов. Наблюдая корни слов лезгинской лексики в древних письменах, я открыл для себя удивительную закономерность. Существует определенная связь между существительными и глаголами, как будто глагол — производное от существительного: «гьарай» ‘крик’, «гьараюн» ‘кричать’; «икрам» ‘поклон’, «икрамун» ‘кланяться’; «муг» ‘гнездо’, «мугин» ‘гнездить’ и т. д. Современные лезгинские «авун», «ийин» ‘делать, сделать, совершать’ во всех древних письменах имеют более короткие формы «ун», «ин», как и в современном гелхенском говоре. Следовательно, любой глагол в инфинитиве можно представить как «существительное + ”делать”»: «михь» ‘чистота’, «михь ун (авун)» ‘чистоту делать, чистить’, т. е. окончания основной формы «современного» глагола — это и есть скрытно оставшийся древний глагол «ун», «ин» ‘делать’.

Ханжан Курбанов: Тогда что означают «ав-» и «ий-» в современных словах «авун», «ийин»?

Я. Я.: Слово «ав» этрусского происхождения сохранилось в латинском языке — «авео» (по лезгинской грамматике «аве у/н/») означает ‘сильно желать, захотеть’. Следовательно, современное лезгинское «авун» («ав ун») означает ‘совершить намеченное, достичь желания; букв. желание делать’. Другой глагол этого типа «ийин» можно представить как «ий  ин», где «ий» ‘хороший’ (гелх. «эй», «эйи»; на языке детей «эгь»; лезгинское «ийер» ‘красивый, хороший’; турецкое «ийи» ‘хороший’ нет в «Древнетюркском словаре»).  Следовательно «ийин» («ий ин») означает ‘красиво делать’.

Приведу более интересные примеры.

 АтIун — ‘отрезать’. Этот глагол можно представить в виде «атI ун» ‘отрезок делать’ («атI» — это не «кьатI»!). В «Словаре лезгинского языка» А. Г. Гюльмагомедова (том I, с. 24) приводится слово «атIа», взятое у Арбена Къардаша. Это слово идентично азербайджанскому «ада» — ‘остров’, которого нет в «Древнетюркском словаре». Не должно вызывать никакого сомнения, что «ада» — это и есть лезгинское «атIа», утраченное лезгинами, но сохраненное как тюркское. В отличие от лезгинского «атIа» — ‘отрезок; отрезанный участок земли’, азер-байджанское «ада» не имеет других этимологий.

Современное лезгинское «кьатI» — ‘отрезок’ в виде глагола «кьатI ун» ‘отрезать’ совпадает с другим лезгинским глаголом «кьатI ун» — ‘соображать, понимать’. В современном лезгинском языке они отличаются только ударением, и с отделением глагола «ун» от корня  это отличие исчезает. С. Старостин утверждает, что лезгинские «кЬур», «кЬуру» — ‘сухой’ перешли в азербайджанский как «кЪуру» ‘сухой’ (у них нет буквы «кЬ») и обратно вернулись в лексику кубинских лезгин в форме азербайджанского «кЪуру». Возможно, то же самое произошло и с «кЬатI» и «кЪат» — ‘слой, складка’ (в кубинском наречии «ппекина кЬатI гьатнава» означает ‘на одежде появилась складка’).

Аттун — ‘приходить’.  Этот глагол в виде «атт ун» понимается как «атт» ‘делать’ и, исходя из смысла, «атт» предположительно можно переводить как ‘приход’ («аттай» ‘приходивший’). На хурритском языке «ит-» означает ‘уходить’, латинское «ито» (согласно с лезгинским «иту/н/») — ‘ходить’. Азербайджанские тюрки употребляют это слово как «итил» — ‘убирайся’, «ит бурдан», «гет бурдан» ‘уходи, иди отсюда’ (в «Древнетюркском словаре»  «ит-» ‘толкать’). Слова «ит» и «ат» сопоставимы: если «атт» — ‘приход’, то «итт» — ‘уход’. Видимо, это исконно лезгинские слова.

Кхьин — ‘писать’. Основа этого глагола «кихь» от «кихь ин» ‘«кихь» делать’ скрыта в форме «кихьда» ‘обожжешься’, с которым предупреждают ребенка, играющего с огнем. Можно предполагать, что «кихь ин» означает ‘обжиг делать’, другими словами, ‘писать обжигом (например, на шкуре)’. Лезгинское «кире» ‘обожженная глина’ в виде «киремит» (видоизмененное «киремет») ‘обожженная земля’ идентично греческому слову «керамис» — ‘керамика, черепица’.

Куьтягьун — ‘закончить’. Форма этого глагола «куьтягь ун» показывает, что «куьтягь» ‘конец’. Непонятно, откуда появилась такая труднопроизносимая форма «куьтягь». По-видимому, это слово имеет исконно лезгинскую форму «куьтуь» ‘конец’ («куьтуь ун» ‘конец делать’). Это слово идентично с кавказско-албанским «кити» ‘последний’ и с гелхенским «гъуьтIуь» — ‘конец’.

Ччирун — ‘научить, учиться’. Очевидно, «ччир ун» — ‘знание делать’. Слово «ччир» ‘знание’ напоминает «ччар», «ччер» ‘письмо’. Если «ччер» ‘письмо’, то «ччер ун» ‘писать (чтобы учиться)’. Слово «ччер» ‘писать’ мы наблюдаем в латинском языке. Первая часть латинского слова «литература», т. е. «литера» означает ‘буква, письмо, письменный памятник’. Это слово с заменой буквы «т» на «ч» дает выражение «ли ччера» ‘пиши на шкуре, букв. пиши шкуру’ («ли» ‘шкура, кожа’). Обратите внимание, слово «ччер» идентично с «чернил» ‘чернил, чернила’. Следовательно, можно полагать, что «ччерун» ‘писать чернилами’?

Интересно также отметить, что на гелхенском «бибиъ» — ‘писать на камне’, на табасаранском «бикIуб» ‘писать’, возможно, означают ‘писать лапидарным письмом’. Поразительно, сколько форм письма, и каждая имеет свое название: «кихьун» ‘писать обжигом’, «ччерун» ‘писать чернилами’, «бибиун» ‘писать лапидарным письмом’! Такой язык не может иметь 28 тысяч слов, из которых половина — чужие слова (Лезгинско-русский словарь, М., 1966).

Таких примеров можно продолжить. Хотелось бы, что наши специалисты сказали свое мнение по этому поводу. 

Х. К.: После такой содержательной беседы у меня к вам, Ярали Алиевич, такой вопрос. Почему академии наук России, Азербайджана, Армении, Грузии до сих пор не признали ваш титанический труд по дешифровке албанского, критского письма и 50-страничной рукописи, напоминающей «Историю албан» Моисея Каланкатуйского?

Я. Я.: Общеизвестно, что новое внедряется с трудом. Само слово «внедрение» ассоциирует преодолением значительного сопротивления. Вспомните, какие последствия создавала замена геоцентрической теории строения нашей Солнечной системы гелиоцентрической теорией. Я уверен, что признание результатов наших работ — это дело времени.

Х. К.: Ярали Алиевич, последний, традиционный вопрос. Над чем вы сейчас работаете?

Я. Я.: Сейчас я завершаю дешифровку этрусского письма и к концу года постараюсь представить в типографию еще два тома «Истории лезгин», посвященные этрускам.