«Алупанцы» против лезгин: кто кого?

Увы, эта статья лишний раз нам подтверждает, что в случае «Алупанской книги» мы имеем дело не с «древней» книгой, а имеем дело с трагикомической историей.

Элементы комичности в этой истории были с самого начала. Посудите сами. Вначале, в 1991 году в журнале «Лезгистан», выходившем в Махачкале под редакцией Фейзудина Рамазановича Нагиева, появляется такое сообщение:

"Перед вами страница из старинной книги. Текст книги, написанный албанскими буквами, еще не прочитан... Мы обращаемся к читателям, если кто знает что-либо о копиях или о судьбе книги, просим сообщить в наш журнал. Мы ждем также комментарии ученых относительно приводимого текста".

29 апреля 1993 года в газете «Алпан», издававшейся тогда в Баку, выходит статья Ярали Алиевича Яралиева, где он сообщает читающей общественности о дешифровке им с помощью лезгинского языка той самой страницы, опубликованной в 1991 году в журнале «Лезгистан».

Почти сразу же об этой сенсационной дешифровке выходят две статьи в «Дагестанской правде» (Ризванов Р. Раскрыта тайна древних письмён // Дагестанская правда. 13.05.1993; Ризванов Р. Заговорили древнеалбанские рукописи // Дагестанская правда. 31.07.1993). В этих публикациях их автор ничего не сообщает о происхождении рукописи и её копии, а лишь отмечает «обнаружение» древнеалбанского текста, «чудом сохранившегося до наших дней», и информирует читателей, что газета «Самур» написала на днях «о находке еще 49 страниц древнеалбанской рукописи».

Копии этих 49 страниц в последующем оказались в руках Я.Яралиева и он их дешифровал и опубликовал отдельной книгой в 1995 году. Комизм этой истории попадания в руки Я.Яралиева всей «Алупанской книги» придает рассказ Ярали Алиевича о том, что эти фотокопии хранились в архиве покойного лезгинского поэта 3.Ризванова и они были переданы ему, Яралиеву, его сыном Д. Ризвановым, а сама рукопись «в объёме отдельных 50 страниц плотной пожелтевшей бумаги с голубоватым оттенком» находилась у поэта и в дальнейшем бесследно исчезла.

Правда, это комично: в семье З.Ризванова хранилась рукопись, от которой осталась фотокопия, о которой находящийся с самого начала «в теме» его сын Р.Ризванов ничего не знает и, по сути, других просит помочь в её поисках, а другой сын – Д.Ризванов, далекий от «темы», копию этой рукописи передает Я.Яралиеву?!

Дальше комизма ещё больше. В последующем редактор журнала «Лезгистан», впервые обнародовавший одну страницу «Алупанской книги», признался, что редакция журнала лукавила, когда писала в 1991 году о «неизвестной» редакции книге, хотя копия этой книги в руках редактора была с декабря 1989 года, и что встречающиеся в этой книге «старинные» слова, «открытые» Яралиевым, и сама книга – это современные выдумки: «А гафар Ярали муалимди к1елдалди авай гафар я… Заз а ктаб ни туьк1уьрнат1а, мус ва вуч паталди туьк1уьрнат1а, лап хъсандаказ чизва. (А вахтара чаз зурба рум гун к1анзавай, гьавиляй чна и карни гьуррадалди кьабулнай)» (перевод: «Эти слова были /известны/ и до дешифровки Ярали-муаллимом /«Алупанской книги»/… Я знаю очень хорошо, кто эту книгу изготовил, когда и для чего. (В те времена мы хотели дать большой «толчок» /национальному движению/, поэтому мы это дело /– решение опубликовать текст, изготовленный в наши дни «под старину»,/ приняли на «ура».)

Казалось бы, после такого признания того, кто «Алупанской книге» дал официальную жизнь 25 лет назад, в том, что эта книга была сочинена в наши дни его знакомыми, споры о её «древности», казалось бы, должны были закончиться для всех. Но не для нашего дешифратора. Он теперь человеку, видевшему, как сочинялась «Алупанская книга», и давшему ей жизнь, доказывает её… «древность». Что может быть комичнее такой ситуации?!

Из этой комичной ситуации дешифратор пытается выйти с помощью ссылки на математику. Он вначале своей новой статьи пишет: «Естественно, книга в виде фотокопий не содержит внешние признаки древности документа». И добавляет: «Дает ли это основание безоговорочно называть ее фальсификацией? Конечно, нет, ведь существует /же/ теория вероятностей». Иными словами, дешифратор говорит: «А вдруг?!»

На возгласе «А вдруг?!» наука не основывается. Наука основывается на другом возгласе: «Все подвергай сомнению!» И если что-то не может устоять перед сомнением, то это не имеет отношения к науке.

К тому же, дешифратор не понимает то, для изучения каких событий может быть применена теория вероятностей. Это теория применима к случайным событиям, которые могут произойти или не произойти в БУДУЩЕМ в результате некоторого испытания (опыта). Фальсификация «Алупанской книги», если имеет место, является уже произошедшим событием, а не относится к случайным событиям, могущим произойти в будущем, значит, к событиям, описываемым теорией вероятностей. Очевидно, здесь дешифратор название этого раздела математики употребил явно не к месту…

После такой комичной ссылки на теорию вероятностей, в своей статье дешифратор переходит к разбору «замечаний» к его выводам об «Алупанской книге», ранее высказанных известными специалистами в своих областях.

К моему удивлению, рядом с этими специалистами Ярали Алиевич указывает и меня, правда, правомерно оговорившись, что меня он не относит к «серьезным ученым», что соответствует действительности: я являюсь всего лишь простым учителем физики, обладающим, возможно, небольшим умом, доставшимся от предков, и, возможно, неплохим образованием, доставшимся от Советской власти.

При таком моем скудном «арсенале» не буду касаться возражений дешифратора в отношении «замечаний» специалистов, а лишь коснусь его возражений в отношении «замечаний», публично высказанных мною.

По поводу моих «замечаний» дешифратор пишет, что я не прав, когда утверждаю, что «Алупанская книга» написана на бумаге «клетчатой ученической тетради», в то время как эта книга им обнародована в виде фотокопий и на них не видно «клетчатость» бумаги.

Из этих слов дешифратора следует лишь одно: из фотокопий страниц «Алупанской книги», опубликованных дешифратором в 1995 году, не видно, что текст этой книги написан на «клетчатой» бумаге из «ученической тетради». Может быть, из этих фотокопий не видно, но это не значит, что из других фотокопий это не видно, и что наличие или отсутствие на фотокопиях, опубликованных дешифратором, этой «сетки» имеет какое-либо значения для признания текста «Алупанской книги» подлинным «древним» текстом.

«Древность» этого текста определяется совсем другими признаками. Их-то у текста нет. Зато видны много признаков его поддельности.

Например, наряду со специалистами, я указывал, что взятые дешифратором из «Алупанской книги» некоторые слова, объявленные им «древними» лезгинскими словами, на самом деле являются арабизмами и тюркизмами («зул» («полоска»); «басарух» («давка»); «гьебил»/«къебила» («племя»); «дене»/«дуьнья» («мир») и др.), что невозможно для текста, который дешифратором объявлен составленным перед началом арабского нашествия на наши земли, когда до тюркского нашествия оставались ещё не менее 400 лет?! НЕ является ли это признаком поддельности текста?!

Дешифратор признал это замечание, но своеобразно: «Не исключено, что арабские и тюркские слова могут оказаться в «Алупанской книге» по вине переписчиков». Теперь задумайтесь: через 400 лет после уничтожения арабами албанской письменности появляются тюрки, от которых в наш язык проникают слова, типа «басарух»/«басрух», и «переписчик» через 500 лет после уничтожения албанской письменности в тексте «Алупанской книги» лезгинское выражение «сада сад чуькьуьн», написанное албанским алфавитом, осознанно меняет на тюркское слово «басарух»?! Правда, комичное объяснение проникновения в якобы «древний» албанский текст тюркских слов?!

Хватит с комичными возражениями. Перейдем к тем доводам, которые безусловно подтверждают поддельный характер «Алупанской книги», и на которые дешифратор не обратил внимания.

1. Ярали Алиевич в своей обсуждаемой статье утверждает, что «название «Алупан» - производное от «Алуп» («-ан» окончание принадлежности)». То есть «Алупан» является формой родительного падежа существительного «Алуп». Но в лезгинском языке названия только формой родительного падежа имени не задаются. Это если бы из названия главного праздника лезгин «Яран сувар» («Яра праздник») взяли бы слово «Яран» («Яра»), обозвали бы эту форму названием и образовали бы от этой формы абсурдную форму родительного падежа «ЯранДИН», как это мы видим в абсурдной форме «АлупанДИН», имеющейся в «Алупанской книге».

Видимо, создатели «Алупанской книги» не были знакомы с грамматикой языка фарси. В этом языке тоже имеется окончание «-ан», как и в лезгинском языке, но только в фарси это окончание образует множественное число от существительного и может служить названием местности, а в лезгинском языке это окончание образует форму родительного падежа только имен и не служит названием местности. Сочинители «Алупанской книги», зная персидские названия «Иран», «Ширван» и пр., образованные в виде формы множественного числа, подумали, что «Алупан» тоже пройдет как название, так как у него тоже есть окончание "-ан", как и у персидских названий. Но не образовывались в лезгинском языке названия формой имени (существительного) в родительном падеже – это мы можем уверенно сказать, зная, что нет никаких следов таких названий ни в лезгинском языке, ни в лезгинской топонимике. Потому название «Алупан», образованное формой имени в родительном падеже, есть явный признак его «рукотворности», а не естественности.

2. В «Алупанской книге» встречается термин «удик» наряду с термином «уди» для обозначения одной из племен древней Албании. Это является явным признаком того, что автор книги не знал особенностей словообразования в армянском языке, а именно: не имел представления о топонимообразующим армянском суффиксе «-к» и потому не знал, что слово «Удик», как название местности, образуется в армянском языке, но никак не в языках лезгинской языковой группы. Не зная этого, автор «Алупанской книги» использует как термин «уди», так и термин «удик» для обозначения одного из племен Кавказской Албании. Такая путаница с наименованием местности на чужом языке и наименованием племени на своем языке не могла произойти во времена древней Албании, когда албаны общались с армянами непосредственно, как с соседями, и четко знали, что «Удик/Утик» – не их слово, а армянское слово и оно не является наименованием племени «уди».

3. Слово «Алуп» имеет такую особенность, что в этом слове есть сочетание звуков, невозможное в лезгинском языке: в лезгинском языке нет ни одного слова, содержащего сочетание звуков «-луп-». Это говорит о «рукотворности» слова «Алуп».

4. Неопровержимым доказательством поддельности «Алупанской книги» является наличие в этой книге слова «хафалаг», используемого в ней в качестве обозначения слова «алфавит».

Для объяснения этого вывода потребуются некоторые выкладки. В лезгинском языке имеются всего шесть слов, оканчивающихся на «-лаг». Вот эти слова:

«гъаргъалаг» ("рагъалаг") - металлический скребок (для очистки квашни от теста);

«кlваркlвалаг» - дятел;

«фарфалаг» - вертушка;

«перпилаг» - качели;

«хевелаг» - подушка на ярме (для предохранения шеи животного от натирания);

«херцелаг» - подушка (коврик) под кувшин.

Первый, на мой взгляд, недостаток рассуждений Яралиева заключается в том, что он практически никогда не берет в расчет результаты трудов других людей, особенно лезгинских филологов. Иначе он задумался бы над тем, почему ни один филолог в нашем языке суффикс «-лаг» не выделял и не выделяет.

Как указано в работе 2011 года Султановой А.В. «Словообразование имен существительных в лезгинском языке», в лезгинском языке есть суффикс «-ак» («-ек»), который образует от основ имен существительных и прилагательных имена существительные, имеющие «экспрессивно-стилистическую окраску». Суффикс -"аг" является разновидностью суффикса "-ак". Полагаю, именно с помощью суффикса «-аг» образовались и слово «гъаргъал-аг», «фарфал-аг», «кlваркlвал-аг», перпил-аг», «хевел-аг» и «херцел-аг».

Объясняю. Как подчеркивает Н.Абдулмуталибов в своей работе «Лезги чIала бегьерсуз -л, -м, -н, -р, -й суффиксар: тIебиат ва кьетIенвилер», суффикс «-л» в лезгинском языке в прошлом образовывал от глаголов существительные:

«Глаголдикай хьанвай существительнияр веревирд ийидайла, эвелни-эвел къвал «марф», эчIел, квал гафари чпел фикир желбзава. Абур, са шакни алачиз, къун, эчIин, кун (ква хьун) глаголрихъ галаз алакъалу я ва абурун къурулушдик квай эхирдин [л] сес суффикс хьиз чара жезва [кил. Гьайдаров 1966; Талибов 1968, 1980; Алексеев 1985]. Уртах мана-метлеб агъадихъ гузвай жуьтерани тайин жезва, гекъ.: цун > цва-л, кIватIун > кIватIа-л, шехьун > ше-л, тIар хьун (тIа-хьун) > тIа-л. Существительнийра регьятдиз -л суффикс лишанламишиз жезва».

Если «гъар» означает глагол «бороновать», то слово «гъал» в соответствии с разъяснениями Н.Абдулмуталибова относительно суффикса «-л» должно означать «боронующий предмет». С учетом повторяемости действия (гъар-гъар) и суффиксов «-л» и «-аг» получилось уменьшительно-ласкательное название «боронующего (выравнивающего) предмета» - «гъаргъа-л-аг». Слово «фар» заимствовано из среднеперсидского языка и означает вращаться. Тогда слово «фал» согласно разъяснениям Н.Абдулмуталибова относительно суффикса «-л» должно означать «вращающийся предмет». С учетом повторяемости действия (фар-фар) и суффиксов «-л» и «-аг» получилось уменьшительно-ласкательное название «вращающегося предмета» - «фарфа-л-аг» (вертушка).

Теперь рассмотрим слово «кlвар-кlва-л-аг» (дятел). У ближайших наших соседей дятла называют словами "ккерккве-л-ай" (табасар.), "ккукку-т1-ай" (агул.), а у удин - "тlукlтlа-л". Все это указывает, что названия дятла в лезгинском, табасаранском и агульском состоят из корня и двух суффиксов (в лезгинском слове: "кlваркlва-л-аг"), а в удинском из корня и одного суффикса «-л» без какого-либо уменьшительно-ласкательно суффикса. Осталось убедиться, что слово «кlвар» раньше было глаголом, от которого могло образоваться слово «кlвал» (имя существительное) с помощью суффикса «-л». В этом нам поможет удинский язык. В удинском языке, как сказано выше, "тlукlтlал" означает дятел. Но в этом языке сохранилось еще одно слово с корнем «тlукl». Это слово означает «клевать» и звучит оно как «тlукlтlесун». Значит, в удинском языке «тlукlтlал» означает «постоянно клюющая птица». Это же, очевидно, в лезгинском языке: в нем "кlвар" означало "клевать", а «кlваркlва-л» до добавления уменьшительно-ласкательного суффикса «-аг» означало «постоянно клюющая птица». С суффиксом "-аг" получилось слово «кlваркlва-л-аг» - «постоянно клюющая птичка».

Несколько сложнее со словом «перпилаг» («качели»). Лингвистам происхождение слово «перпилаг» давно известно. В словаре Гаджиева-Талибова 1966 года указано: «пирпил» - «бот. сережки». Это же слово в словаре Гюльмагомедова растолковано так: «ПИРПИЛ фарс, сущ.; -ди, -да; -ар, -ри, -ра са бязи тарарал цуькведин чкадал жедай элкъвей яргъи сирсил хьтинди. # хъархъу таран ~, шуьмягъ таран ~, верхьи таран ~».

Смотрим в персидские словари: «пар» на персидском означает «летать», «парить», а «пиле» - кокон. Вместе «парпиле» - «парящий кокон» («сережка»). Очевидно, качели похожи на ботаническую сережку, свисающую с дерева и потому лезгины к обозначению этой сережки добавили суффикс «-аг», что придало этому слову «экспрессивно-стилистическую окраску» и превратило это слово («перпил-аг») в обозначение качелей, похожих на сережки, свисающие с дерева.

Следующие слова, оканчивающиеся на «-лаг», это – «хевелаг» и «херцелаг».

«Хевелаг» означает подушка на ярме (для предохранения шеи животного от натирания). Здесь надо вспомнить давно известное лезгинским лингвистам явление: превращение падежных окончаний в словообразовательные форманты. Например, в словообразовательные форманты местного V падежа: тупI-ал "перстень" < тIуб "палец", чIарчI-ал "гнида" < чIар "волос" (Гаджиев А.С.). Так и в данном случае: «хев-ел» (накладка на шею) от слова «хев» (шея). К образовавшемуся слову в форме местного V падежа «хевел» прибавился суффикс «-аг» и образовалось слово «хевелаг» со смыслом «подушечка для шеи».

Также объясняется слово «херцелаг». Оно происходит от слова «хер» («рана»). Это слово, видимо, в прошлом склонялось двояко: в местном V падеже «херцел» и «хирел». Такое двоякое склонение сохранилось, например, у слова «тар» («дерево»): в местном V падеже «тарцел» и «тарал». То, что у слова «хер», было склонение формы «херцел», нам подтверждает склонение похожего слова «пер» («лопата») в форме местного V падежа: «перцел». Следовательно, в старину слово «херцел» в лезгинском языке, вероятно, означало «на ране». По аналогии со словом «хевелаг» слово «херцелаг» означает «подушечка на ране». Такую подушечку «херцелаг» лезгинские женщины подкладывали под кувшин, в котором они несли воду, чтобы металлический кувшин их не ранил. Таким образом, «херцелаг» - «подушечка для предохранения от нанесения кувшином раны».

Я эти пространные рассуждения о всех словах в лезгинском языке, оканчивающихся на «-лаг», привел с единственной целью: чтобы показать, что в лезгинском языке нет суффикса «-лаг», а есть слова, образованные присоединением к существительному, заканчивающемуся на букву «л», суффикса «-аг». Поэтому ни один филолог не говорит о суффиксе «-лаг» в лезгинском языке. Знание этого обстоятельства нам позволяет с точностью до 2-3 лет определить время изготовления «Алупанской книги» и место её изготовления.

Попробую это объяснить. В лезгинском языке слова, обозначающие нечто, что содержит в себе те или иные вещи, образуются с помощью суффикса «-ган». Из этого разряда слова «рапарган», «тlурарган», «крчарган», «химирган» («гъварган») и даже «хуруган» (нечто, содержащее в себе грудь) с «валарган» (собирающая в себя все кусты). По аналогии в знаменитом словаре Гаджиева и Талибова 1966 года указано слово «гафарган» в качестве обозначения на лезгинском языке смысла русского термина «словарь» («словник»). То ли не зная этого слова, то ли по какой-то другой причине в начале 90-х в газетах «Алпан» и «Самур», выходивших тогда в Баку, термин «словарь» в лезгинских текстах начали заменять словом «гафалаг» (слово «гаф» здесь персидского происхождения). Это было своеобразным вызовом внутренней логике и правилам лезгинского языка: до того не было в лезгинском языке, как мы показали выше, ни одного слова, образованного с помощью суффикса «-лаг» и, тем более, обозначающего нечто, что содержит в себе те или иные вещи. Такие слова в лезгинском языке образовывались с помощью суффикса «-ган». Впервые в лезгинской истории в случае слова «гафалаг» было с помощью несуществующего в лезгинском языке суффикса «-лаг» образовано слово, обозначающее нечто, что содержит в себе те или иные вещи. Именно по такому же принципу пренебрежения логикой и правилами лезгинского языка образовано слово «хафалаг» («хаф» здесь от арабского слова «харф» («буква»)), содержащееся в «Алупанской книге» и которого не могло быть в лезгинском языке во времена древней Албании, так как в лезгинском языке нет и не было суффикса «-лаг». Изумительное сходство слова «хафалаг» с известным нам словом «гафалаг», происхождение которого мы знаем, изумительное одинаковое пренебрежение логикой и правилами лезгинского языка при их сочинении позволяют нам говорить, что слово «хафалаг» возникло в то же время и в том же месте, что и слово «гафалаг»: в конце 80-х и в начале 90-х годов 20-го века среди тех или рядом с теми, кто в будущем начал издавать газеты «Алпан» и «Самур», выходивших в Баку и в которых неграмотное слово «гафалаг» стало «центровым». Его единоутробный «близнец» - слово «хафалаг» является неопровержимым доказательством составления «Алупанской книги» в 1988-1991 годах в Азербайджане.

5. Признание в той иной форме несколькими человек, находившимися близко к «эпицентру» возникновения «Алупанской книги», того факта, что они ещё до дешифровки этой книги знали «древние» слова из неё, так же является неопровержимым доказательством её создания в наши дни. Так, в этом признались З.Ризванов и Р.Ризванов, в 1990 году - до дешифровки «Алупанской книги», указав в своей книге племена «кюры» и «касы», нигде не встречающиеся в источниках, но указанные в «Алупанской книге». В этом признался Ф.Нагиев, указав в своих произведениях, датированных им 1991 годом, слова «зари», «улуб», «Албес», «кирам», «каркам» и др., содержащиеся в «Алупанской книге». В этом признался М.Меликмамедов, указав в своей поэме, датированной им 1991 годом, племя «касов», неизвестное историографии, но известное из «Алупанской книги». В этом признался А.Мирзабеков, указав в своем переводе стихотворения с языка грабар, датируемом 1992 годом, слово «шарвал», содержащееся в «Алупанской книге», но никому до этой книги неизвестное.

Все эти пять человек своими произведениями и их датировкой, по сути, утверждают, что им были известны неизвестные специалистам и лезгинскому народу слова из дешифрованной в 1993 году «Алупанской книги» до того, как она была дешифрована. Возникает резонный вопрос: «Как они узнали эти слово из «Алупанской книги» до её дешифровки, если нигде в лезгинской литературе или где-либо они ранее не использовались?» Ответ очевидный: «Они знали эту книгу или информацию о ней до её зашифровки».

Только упорствующим в отказе использовать свои головы по их прямому назначению не очевидно, что «Алупанская книга» - это подделка под «древнюю» книгу. Только такие не могут понять, почему за 25 лет ни один нелезгин и ни один думающий лезгин не стал к этой книге относиться серьезно. Это упорство все больше дискредитирует ещё не устоявшееся понятие «лезгинская историография», делая её эквивалентом понятия «фантазерство» и все больше делает лезгин посмешищем для других. Эта книга, по большому счету, ничего по истории и не содержит: не могут же сказки о том, кто кого «породил», быть основой историографии того или иного народа?! Именно такие сказки и содержит «Алупанская книга».

Этой книгой нашу реальную историю хотят вытеснить вымышленной историей. Если эта вымышленная «историография» в сознании лезгин стала бы преобладающей, то тогда вымышленная «история» о «касах» («алупанцах»), как о наших предках, ни на чем не основанная, никем в мире не признаваемая и не имеющая ни одного подтверждающего источника, вытеснила бы из нашего сознания наших настоящих предков «леков/легов», о ком есть источники. Иными словами, нашими некоторыми литераторами с помощью «Алупанской книги» подготовлена почва, чтобы мы погнались за вымышленными «касами» и «Алупанией» и в результате историческое и культурное наследие реальной «Албании» и реальных «леков/легов» стало «бесхозным»…

p.s.

Я больше об этой фальшивке под названием «Алупанская книга», которая, возможно, возникла из благородных намерений очень благородных людей, но которая нынче объективно стала предметом насмешек, писать не намерен. Но и требовать от меня и от других лезгин, чтобы мы серьезно относились к авторам, пишущим об «Алупании» и «алупанцах», кем бы они себя не называли, думаю, никто не имеет никаких оснований…

А Ярали Алиевичу здоровья и долгих лет жизни!