Вот так нас дурят, превознося ложных героев

В «Литературной газете» № 8 от 26 февраля 1997 года было опубликовано шесть различных историй под заголовком «Мы сидели у Лили Брик и пили чай…», автором которых является Бенедикт Сарнов.

Поскольку одна из этих историй под названием «Друг Лаврентий помог» посвящена Дагестану, то остановимся на ней и по смотрим, насколько она объективна.

В ней Сарнов сообщает: «С. И. Липкин рассказал мне однажды о том, как секретарь Дагестанского обкома Даниялов спас свой народ от судьбы, постигшей чеченцев, ингушей, балкарцев, крымских татар. Во время войны Берия был представителем ставки Верховного Главнокомандующего на Северокавказском фронте и жил у Даниялова, который и тогда уже был секретарём Дагестанского обкома. Вряд ли можно сказать, что они подружились, но, во всяком случае, отношения были не только официальные. Поэтому, почуяв, что дело пахнет керосином, Даниялов сразу кинулся в Москву, к своему другу Лаврентию. Тот не скрыл от него, как обстоит дело.

– Он всё уже решил, – сказал Берия. – Вся территория до Дербента отойдёт к РСФСР, а от Дербента – к Азербайджану. Народ будет выслан. Готовься.

– Неужели ничего нельзя сделать? – спросил Даниялов, прекрасно понимая, что если Он уже решил, любые разговоры на эту тему бесполезны».

Дагестан – не союзная республика. Возникает вопрос: мог ли Сталин принять решение о разделе Дагестана между РСФСР и Азербайджаном, если хорошо знал, что эта автономная республика входит в состав РСФСР? Само собой разумеется, что такого глупого решения он не мог принять, так как присоединять к России то, что уже являлось её составной частью, было бы величайшим абсурдом.

Берия и Даниялов, в отличие от Бенедикта Сарнова, были прекрасно осведомлены о том, что ДАССР – это территория Российской Федерации, и поэтому вести диалог о передаче Дагестана России, естественно, не могли.

Всё это – выдумки автора статьи.

Как известно, в период описываемых событий (1944 год) первым секретарём Дагестанского обкома ВКП(б) был не Даниялов, а Алиев. Он занимал эту должность с сентября 1942-го до декабря 1948 года (М.-С. И. Умаханов. Воспоминания об Азизе Алиеве. Баку. 1983. C. 25.

Даниялов же в период Великой Отечественной войны занимал пост Председателя Совета Народных Комиссаров ДАССР и только в 1948 году стал секретарём Дагобкома партии.

В период войны Берия не жил у Даниялова. В конце июля 1942 года он приезжал на Северный Кавказ, чтобы произвести реорганизацию руководящих кадров и для принятия оборонительных сооружений. В Дагестан Берия приехал вместе с Багировым и командую щим Закавказским фронтом Тюленевым. Вот тогда на вокзале Махачкалы, в вагоне спецпоезда, состоялась кратковременная встреча Берии с Данияловым, о чём Даниялов пишет в своих опубликованных воспоминаниях.

Поэтому утверждение Сарнова о том, что Берия жил у Даниялова, является досужим вымыслом, понадобившимся ему, чтобы поведать читателям об особых отношениях, якобы сложившихся тогда между Берией и Данияловым и позволивших Берии раскрыть Даниялову очень важную государственную тайну. А то ведькак иначе Даниялов узнал бы о переселении народов Дагестана и кто бы ему помог выйти на встречу с Маленковым? В то время, кроме Берии, никто другой сделать это не мог.

Предлог был – его приезд в Дагестан в 1942 году. Вот почему Сарнов в своём рассказе «поселил» Берию на квартире Даниялова, а самого Даниялова сделал секретарём обкома партии. Решив с Багировым вопрос о перестановке кадров в Дагестане, Берия отправился вместе с ним принимать оборонительные сооружения.

Кстати сказать, известный художник Дагестана М. Джемал под свежим впечатлением от тех событий написал большую карти ну «Приём Л. Берией оборонительных сооружений в Дагестане в 1942 году». Кроме Берии, на ней был изображён и Багиров, получивший тогда чрезвычайные полномочия на Кавказе и распоряжавшийся в Дагестане как в своей вотчине.

В сентябре 1942 года Багиров с помощью А. Алиева на ключевых постах в Дагестане расставил своих людей, и его слово здесь было тогда для всех законом. И уж совсем нелепы утверждения Сарнова о том, что Берия не скрыл от Даниялова готовящуюся операцию по высылке народов Дагестана. Особенно нелеп совет Даниялову быть готовым к такому повороту событий.

Разве Берия мог сообщить такое Даниялову, заведомо зная, что тот будет выслан со всеми дагестанцами? Ведь разглашение такой важной государственной тайны означало бы на деле срыв задуманной и тщательно подготовленной крупномасштабной операции.

Поскольку в 1944 году первым секретарём Дагестанского обкома партии был азербайджанец Алиев– ставленник всемогущего тогда Багирова, друга Берии, – то о предстоящей высылке народов Кавказа мог знать в Дагестане только он.

Как известно, о подготовке этой сугубо секретной операции знал узкий круг особо доверенных лиц, поэтому операция застала народы Кавказа врасплох и явилась для них полнейшей неожиданностью. Это позволило войскам НКВД произвести выселение оперативно, в кратчайшие сроки и без потерь со своей стороны.

Далее Бенедикт Сарнов, описывая беседу Даниялова с Г. Маленковым, встречу с которым ему якобы устроил Берия, сообщает следующее:«Даниялов сказал: «Собираемся отметить круглую дату выступления товарища Сталина, лично провозгласившего независимость Дагестана». Маленков встрепенулся: «Как это лично!» – «Лично. Выступал в Темир-Хан-Шуре, в местном театре». – Речь опубликована?»

Даниялов достал и положил на стол соответствующий том из собрания сочинений Отца Народов, где специальной закладкой уже была отмечена названная речь. Быстро проглядев заложенную страницу, Маленков встал, протянул Даниялову руку для пожатия и сказал: «Езжайте, товарищ Даниялов, домой и спокойно работайте».

Во-первых, Даниялов не мог сказать такую глупость, уже хотя бы потому, что Сталин провозгласил в Темир-Хан-Шуре автономию Дагестанской республики, а не её независимость. Во-вторых, если Даниялов пришёл к Маленкову с томом собрания сочинений Отца Народов, в котором была опубликована его речь, то уж в этой книге наверняка была указана точная дата этого знаменательного события – 13 ноября 1920 года, а не 1922 год, как утверждает Сарнов.

Описывая ту встречу Даниялова с Маленковым, автор статьи сообщает: «Маленков слушал его в пол-уха. Вопрос был решён, и всё, о чём говорил секретарь обкома обречённой республики, не имело никакого значения».

Если республика была обречена, а всё то, о чём говорил Даниялов, не имело никакого значения, то, спрашивается, могла ли такая встреча состояться вообще, и был ли в ней какой-либо смысл? Разве у Маленкова тогда было так много свободного времени, чтобы тратить его на бесполезную беседу с Данияловым?

Если Сталин, как пишет автор статьи, принял решение о выселении народов Дагестана, то как мог Маленков ещё до беседы со Сталиным сказать Даниялову, чтобы тот ехал домой и спокойно работал. По Сарнову выходит, что в аппарате ЦК ВКП(6) Маленков был более могущественным человеком, чем Сталин, раз он ещё до встречи с ним, по сути, отменил его решение о выселении и успокоил Даниялова.

На каких же простачков рассчитывал Сарнов, когда писал всю эту чушь?

Правда состоит в том, что Дагестан во время войны не был оккупирован немцами и его народы в тот тяжелейший период не восстали против советской власти, а дружно со всей страной бо ролись против агрессора. Именно на подступах к Дагестану был остановлен враг. Поэтому никаких объективных причин для выселения дагестанцев тогда не существовало и такой вопрос в ЦК ВКП(б) не стоял. Кстати, в период описываемых событий Даниялову было всего лишь 35 лет, то есть он был ещё молодым человеком и не являлся партийным руководителем, как А. Алиев, который со своим мощным административным аппаратом решал все вопросы в республике.

Кто стал бы слушать Даниялова в ЦК, если бы вопрос о выселении дагестанцев был там решён, а следовательно, была решена и судьба самого Даниялова? Возраст у него тогда был не тот, занимаемое положение не то и жизненный опыт не тот, чтобы влиять на развитие событий в стране. 

Далее автор пишет: «Этот рассказ С. И. Липкина я вспомнил однажды в разговоре со своим другом – дагестанским (точнее, кумыкским) писателем Магометом-Султаном Яхьяевым. Магомет-Султан жаловался, что Даниялов, который возглавлял дагестанский обком на протяжении четверти века, будучи по национальности аварцем, всячески выдвигал аварцев и оттеснял на второй план кумыков (самый многочисленный из сорока народов, населяющих Дагестан). Несправедливость эта коснулась и истории Дагестана: всячески подчёркивалась роль Махача Дахадаева, даже столицу республики назвали его именем (Махач-Кала), потому что Махач был аварцем».

Заканчивает своё повествование Б. Сарнов так: 

«И вот когда Магомет-Султан завёл однажды в очередной раз эту свою пластинку про Даниялова, при котором вся дагестанская партийная элита состояла исключительно из аварцев, а кумыкам, лезгинам и представителям прочих народов республики ходу не давали, я сказал:

– Что ни говори, а этот Даниялов, которого ты так не любишь, всё-таки вас спас.

– Кого спас? От чего спас?

– От ссылки, – я уже предвкушал, как поразится Магомет-Султан, услышав сейчас в моём пересказе рассказ С. И. Липкина. – Ведь Сталин и вас тоже собирался выслать. Как чеченцев, как ингушей, как крымских татар...

Магомет-Султан поднял на меня глаза, в которых светилось искреннее изумление:

– А нас за что?»

М.-С. Яхьяев совершенно правильно поставил вопрос. Это, во-первых. Во-вторых, Магомет-Султан Яхьяев, в одно время работавший в аппарате Дагобкома КПСС, хорошо был осведомлён, что А. Даниялов возглавлял областную партийную организацию 19 лет, а не четверть века, и поэтому сказать такое, разумеется, не мог. Прекрасно зная обстановку в республике, Яхьяев не мог утверждать, что «вся дагестанская партийная элита состояла исключительно из аварцев», потому что на самом деле это было не так. В-третьих, Магомет-Султан Яхьяев не мог не знать, что самый многочисленный народ в Дагестане – аварцы, а не кумыки. В-четвёртых, будучи автором нескольких исторических романов, Яхьяев прекрасно изучил историю Дагестана, и поэтому утверждать, что столица республики была переименована в честь Махача Дахадаева потому лишь, что он аварец, тоже не мог.

Как известно, Порт-Петровск был переименован по предложению и настоянию бывших соцгрупповцев и, в частности, председателя Совета Народных Комиссаров ДАССР Д. Коркмасова – лидера дагестанской социалистической группы, кстати, кумыка по национальности, и произошло это задолго до всевластия Даниялова (он в то время был ещё мальчишкой), так что и здесь Б. Сарнов дал маху. Во вступительной части к своим историческим байкам Бенедикт Сарнов сделал пояснение, что они «все до одной рисуют фантасмагорию той причудливой, уникальной, ни на какую другую не похожей реальности, в которой мы жили». «Словарь иностранных слов» слово «фантасмагория» трактует так: «Причудливые картины, рисующиеся человеку в его расстроенном воображении». Трудно не согласиться с таким определением.

Второй «спаситель»

На страницах центральной и местной прессы фигурирует как спаситель народов Дагестана не только А. Даниялов. В этой роли фигурирует и бывший первый секретарь Дагобкома ВКП(б) А. Алиев, и, чтобы не быть голословным, приведу одну из публикаций.

В газете «Молодёжь Дагестана» (№ 17 за 1998 г.) было опубликовано интервью под заголовком «Кто вы, Азиз Алиев?». В нём сообщалось, что 27 апреля 1998 года в республике были проведены юбилейные торжества, посвящённые 100-летию со дня рождения Азиза Алиева, возглавлявшего с 1942 по 1948 год Дагобком партии. На этих торжествах присутствовала официальная делегация Азербайджана во главе с премьер-министром Артуром Раси-заде. Тогда Азиз Алиев всячески возносился как спаситель народов Дагестана.

В перерыве перед концертом несколько участников собрания выразили своё сожаление о происходящем. Наиболее ясно высказал своё мнение представитель властных структур среднего звена. «…Что происходит?.. Как же можно называть Азиза Алиева «выдающимся дагестанским деятелем?!» Что Азиз Алиев сделал выдающегося? Построил себе личную дачу за счёт государства, используя труд заключённых, и это когда республика задыхалась в финансовых тисках. Кстати, для строительства дачи он отхватил огромную территорию, старшее поколение хорошо помнит, что это такое.

Утверждение, что именно Азиз Алиев спас дагестанский народ от выселения в Павлоградскую область Казахстана, мягко говоря, далеко отстоит от правды. Негоже нам, дагестанцам, выставлять себя на посмешище, восхваляя человека, который, по меньшей мере, творил не только добро. При нём тысячи надгробных плит с кладбищ Кяхулая и Тарков были использованы в качестве строительного материала в Махачкале. Что такого светлого для верующих мусульман Дагестана сделал коммунист Азиз Алиев?

И последнее. В конце декабря 1948 года Азиз Алиев, как сказано в официальных документах, был направлен в Москву на учёбу. Интересно, чему должен учиться далеко не молодой уже человек, доктор наук, руководитель республиканской партийной организации? Фактически это была форма ссылки, то есть работа Азиза Алиева была оценена неудовлетворительно». Так в чьих же интересах совершаются эти незаслуженные восхваления и вознесения бывших руководителей республики? Различные официальные лица, попеременно называя спасителями дагестанских народов то А. Даниялова, то А. Алиева и устраивая в их честь пышные юбилеи, явно не замечают, в какое смешное положение ставят себя. Поступая так, доколе они будут веселить публику?