Некоторые мысли о языке, культуре и нашей интеллигенции.

Порой порочная практика прошлых десятилетий так глубоко въелась в живой организм лезгинского языкознания и родной словесности, что выросли поколения интеллигентов, бездумно принявших много неестественных установок и положений и не видящих в этом ничего зазорного. Во- вторых, худо-бедно существовавшая в досоветское время и продолжавшаяся в советское время письменная практика, все-таки развивалась в рамках единого геополитического пространства одного государства, в котором лезгины все- таки были формально разделены административными границами и не ощущали себя особо разобщенными и ущемленными. 

Более того, письменные и культурные практики лезгин лево- и правобережья Самура впитывали некоторые «достоинства и прелести» тюркской и славянской традиций и создавали некий «особый» конгломерат взаимообогощений. Это имело и очень пагубные для языковой практики и живого лезгинского языка последствия. 

Так, лезгины Дагестана стали преимущественно русифицироваться, а в Азербайджане- тюркизироваться. Отсутствие государственной границы и жизнь в одном государстве как- то сглаживала эти острые углы, но лезгины росли все же с комплексом зависимости. Все в одночасье изменилось, когда по живому организму одного этноса прошла государственная граница, которая колючей проволокой отчуждения стала разъединять единый народ, лишая его привычных контактов и связей. И все наглядней и явственней стали проступать «болячки» культурно-цивилизационного плана. 

Народ, более ощутимо и грубо чувствующий молот ассимилиционного пресса, начал болезненно и больно ощущать давление. И когда наиболее продвинутые и дальновидные представители интеллигенции этого народа заговорили о плачевности и трагической участи родного языка, культуры и перспективах в условиях новых глобальных и социокультурных вызовов, то интеллигенция другой части народа, менее и мягче испытывающая давление ассимиляционных институтов, её не стала понимать. 

Она приняла в штыки те идеи и предложения, которые зрели на другом берегу Самура. А речь-то о чём идёт? О том, что и у вас, и у нас, лезгины Дагестана и Азербайджана, шла долгая и полуприкрытая ассимиляционная политика во всех сферах жизни, в результате которой мы потеряли половину своей языковой и культурной идентичности. Мы создали такие грамматики, алфавиты и словари, которые изобилуют «имперскими» нововведениями, подпольно нас угнетавшими и лишавшими своей самобытности. 

Мы преступно забываем и забрасываем свои культурно-исторические ценности, вводя в свою жизнь вместе с экономическими достижениями эпохи и культурные достижения, ложно и превратно их отождествляя. 

Только титаническим трудом и индивидуальным человеческим энтузиазмом гениального лезгина Забита Ризванова и его соратника Байрама Салимова удалось восстановить и воссоздать фольклорный свод лезгинского героического эпоса «Шарвили», как национального и этнического кода лезгин. Самое страшное и ужасное, что могло произойти в политике негласного разделения народа, всё же даёт о себе знать в наши дни. 

Я был случайным свидетелем того, как перед праздником героического эпоса «Шарвили», в редакции лезгинского журнала один литературный чиновник и ведущий писатель скептически (мягко говоря) отзывался об эпосе, как о выдумках и сказках собирателей эпоса. Но самое чудовищное в том, что этот писатель, впоследствии, с «великой честью» для себя из рук председателя оргкомитета праздника эпоса взял премию «Шарвили»... Деньги затмевают всё...

И вот, когда генерируется в определённых кругах общества движение и стремление к переосмысливанию некоторых порочных практик прошлого в области культуры, языка и менталитета народа, это косная, беззубая, лицемерно-двуличная и беспринципная часть интеллигенции дружно восстаёт против всего и по-страусиному зарывают свои, порой светлые, головы в песок неприятия. 

Ужаснее всего, когда такие лживые союзы солидарности и неприятия эволюционным идеям, создаются по принципу «местечкового патриотизма», а не в соответствии со здравым смыслом....