Дагестанская весна, «культурная революция» или кавказская Сицилия?

Назначение временным главой Дагестана Рамазана Абдулатипова после внезапной отставки его предшественника Магомедсалама Магомедова немедленно вызвало к жизни небывалый ранее всплеск активности в республике самых разных сил – от общественности, требующей отставки наиболее одиозных местных политиков, до силовиков и бандподполья. Непосредственным поводом для оживления политических процессов в Дагестане стали хлесткие и афористичные высказывания врио президента; их цитируют и в чиновничьих кабинетах, и в разговорах обычных людей, которые истосковались по переменам. В считанные дни Дагестан забурлил.

По многим признакам оживление общественной активности в республике можно образно назвать «дагестанской весной» – по аналогии с знаменитой Пражской весной 1968 года или менее известной, но более продолжительной Хорватской весной примерно в то же время. Впрочем, не следует забывать, что эти долгожданные периоды оттепели и в Чехословакии, и в Югославии быстро сменялись политической реакцией. К тому же в некоторых своих деталях «дагестанская весна» слишком напоминает другой, причем куда более мрачный исторический эпизод рубежа 1960-1970-х (тогда в мировой экономике, как и сегодня, раскручивался маховик мирового кризиса) – знаменитую Культурную революцию в Китае. Стимулируемая сверху волна массовой протестной активности, направленной против ряда засидевшихся на своих местах руководителей, может еще больше дестабилизировать обстановку в неспокойной республике.

Сигналом к действию, запустившим в Дагестане волну протестной активности, стала одна фраза Абдулатипова из первого же его выступления в новой должности: «Чтобы начать решать накопившиеся проблемы, менять жизнь к лучшему, надо как можно быстрее обновлять во власти кадры». В одной из последующих речей врио уточнил: «Нельзя работать на одной и той же должности 10–20 лет». Однако в то же время глава Дагестана отдает отчет, что «скамейка запасных» слишком коротка. «Почему я не могу найти молодых, энергичных, современных, креативных менеджеров в возрасте 30-35 лет, которых я могу поставить в министры? Их в республике почти нет», – констатировал Абдулатипов в интервью каналу НТВ. В результате новый состав кабинета министров Дагестана оказался в значительной степени состоящим из хорошо известных в республике людей.

В целом из 25 членов нового состава правительства Дагестана пятеро сохранили свои должности, а 12 человек работали в республиканской власти и раньше, в том числе пять человек – на министерских и вице-премьерских постах. Новым главой правительства стал Мухтар Меджидов, и вот он-то в дагестанской власти – человек сравнительно новый. С 2010 года он занимал пост вице-премьера, а до этого состоялся как крупный по местным меркам бизнесмен, основатель финансово-промышленной группы «Кредо». Наиболее значимые активы группы – радиозавод им. Плешакова и завод ДагЗЭТО, расположенные в городе Избербаше, – были основаны еще в советский период в рамках создания в Дагестане кластера высокотехнологичных производств. Важнейшим проектом, который сегодня реализует группа, является создание в Махачкале республиканского ИТ-парка «Идея-серия» на базе оборудования компании Agilent Technology, дочерней структуры концерна Hewlett & Packard (в 2011 году объем инвестиций в этот проект оценивался в 5 млрд рублей). Похоже, теперь это будет один из «фасадных» проектов Дагестана – почти сразу после назначения Меджидова главой правительства Дагестана ИТ-парк показали на каннской выставке MIPIM.

Из тех, кто сохранил свои посты в кабинете министров, назовем прежде всего министра финансов Абдусамада Гамидова, занимающего этот пост еще с 1996 года. Семья Гамидовых является одной из самых влиятельных в даргинской части дагестанской элиты. Гамид Гамидов, покойный брат министра финансов, погибший в результате теракта в 1996 году, был основателем банка «Эльбин», одного из крупнейших в республике; их сестра Баканай Гамидова сегодня является одним из ключевых акционеров банка. Инвестиционную политику Дагестана теперь будет курировать вновь созданное министерство торговли и внешнеэкономических связей, которое возглавил Юсуп Умавов, ранее занимавший должности министра строительства и ЖКХ, а затем советника президента республики. А стратегическое для провозглашенного Рамазаном Абдулатиповым курса на новую индустриализацию Дагестана министерство промышленности возглавил бывший вице-премьер Ризван Газимагомедов.

Из новых людей в правительстве следует отметить прежде всего двух членов кабинета, отвечающих за транспортный блок, – министра транспорта Ширухана Гаджимурадова, ранее работавшего в федеральном Минтрансе, и вице-премьера Абусупьяна Хархарова, бывшего директора Махачкалинского морского торгового порта. Уход Хархарова с этой должности в 2010 году связывали с победой в борьбе за контроль над портом Сулеймана Керимова, после чего руководителем порта стал Ахмед Гаджиев – брат близкого к Керимову депутата Госдумы Магомеда Гаджиева. А возвращение Абусупьяна Хархарова наблюдатели однозначно связали с усилением позиций в Дагестане группы «Сумма» Зиявудина Магомедова, которая уже подписала с новым правительством республики «меморандум о взаимопонимании», предполагающий возможность реализации в регионе крупных инвестпроектов. Еще один близкий к Хархарову представитель российской элиты – бывший глава Калмыкии Кирсан Илюмжинов, в последние пару лет вновь заявивший о себе как бизнесмен, причем уже транснационального уровня.

А вот дагестанские позиции Сулеймана Керимова, который считался фигурой наиболее приближенной к Магомедсаламу Магомедову, на глазах слабеют, и здесь можно вспомнить еще одно высказывание Абдулатипова: «Для нас важнее наличие тысячи средних и малых предпринимателей, чем два-три крупных олигарха». В конце прошлого года Керимов делегировал в правительство Дагестана в ранге первого вице-премьера гендиректора своей компании «Нафта-Москва» Олега Липатова, но в новом составе кабинета ему было предложено только кресло обычного вице-премьера. Липатов полетел в Москву консультироваться с патроном и обратно в Дагестан уже не вернулся, отправив заявление об увольнении факсом. После этого стала меркнуть и жемчужина керимовских активов – махачкалинский футбольный клуб «Анжи», который с начала года не выиграл ни одного официального матча в чемпионате России и Лиге Европы, хотя еще в конце прошлого года рассматривался как один из возможных победителей обоих турниров.

Если в правительстве Дагестана кадровой революции не случилось, то на муниципальном уровне в республике с первых же дней после назначения Рамазана Абдулатипова развернулась нешуточная борьба за власть. Наиболее показательно события разворачивались в Кизилюртовском районе, где за несколько дней до отставки Магомедова исполнять обязанности главы был назначен Гаджи Махачев – один из старейших дагестанских политиков. В бурной карьере Махачева было немало крутых поворотов. В советское время он дважды отбывал тюремное заключение, в период «национального возрождения» 1980-1990-х возглавлял Аварский народный фронт имени имама Шамиля, а затем фактически стал контролировать дагестанскую нефтянку на посту главы местного отделения «Роснефти». Звездный час Махачева настал в 1999 году, когда вместе с мэром Махачкалы Саидом Амировым он организовал дагестанское ополчение против вторгшихся в Ботлихский район Дагестана из Чечни отрядов Шамиля Басаева и Хаттаба – этому эпизоду позже посвятит свою поэму великий дагестанский поэт Расул Гамзатов.

Сражение за Ботлих открыло Гаджи Махачеву дверь в федеральную политику – уже в конце 1999 года он избрался по списку «Единства» в Госдуму, провел там два срока и в 2007 году возглавил представительство Дагестана в Москве. В числе множества регалий и титулов Махачева есть и звание доктора юридических наук и профессора юрфака Дагестанского госуниверситета. Решение вернуть этого «тяжеловеса» в республику в роли муниципального главы было явно продиктовано стремлением Магомедсалама Магомедова контролировать ситуацию в одном из самых густонаселенных и экономически развитых районов Дагестана. Экс-президент Дагестана был сторонником прямых выборов главы республики, а наличие сильной руки в Кизилюртовском районе могло внести значительную лепту в исход голосования.

Однако появление Махачева в Кизилюрте немедленно вызвало недовольство многих жителей – общественные активисты тут же высказали опасение, что появление влиятельного политика приведет к значительному усилению в районе его многочисленного клана. 2 марта в Кизилюрте состоялся митинг, в котором приняли участие до 500 человек с лозунгами типа «Феодалов долой! Власть народу!». А в резолюции митингующих на имя Рамазана Абдулатипова говорилось, что «Махачев увольняет с работы специалистов и назначает на их места выходцев из других регионов Дагестана». И уже 19 марта стало известно, что Гаджи Махачев сложил полномочия. В эти же дни в добровольную отставку отправились еще два главы местного самоуправления – руководители высокогорных Цунтинского и Ахтынского районов, а в нескольких муниципальных образованиях прошли многочисленные митинги. «Досрочное прекращение полномочий руководителей районов показывает, что столь востребованные дагестанским обществом и наконец начатые по инициативе главы Дагестана Р. Абдулатипова процессы обновления власти в республике набирают силу», – с удовлетворением отметило официальное РИА «Дагестан».

Но главное кадровое сражение у Рамазана Абдулатипова еще впереди – в следующем году истекает четвертый срок полномочий могущественного мэра Махачкалы Саида Амирова, который уже много лет является постоянной величиной дагестанской политики. Он бессменно возглавляет город с 1998 года, и на сегодняшний день люди, близкие к Амирову, контролируют практически все сферы жизнеобеспечения дагестанской столицы. Кроме того, Амиров имеет значительную сеть сторонников в муниципальных районах Дагестана благодаря многочисленным связям, восходящим еще к советской эпохе (Амиров – выходец из системы дагестанской потребкооперации). За те долгие годы, что Амиров возглавляет Махачкалу, население города существенно выросло – в два раза за 20 постсоветских лет, по прошлогодней оценке самого мэра, и уже превысило 700 тыс. человек. Пополнение осуществлялось как за счет административного присоединения к Махачкале близлежащих территорий, так и благодаря постоянной миграции в город жителей горной части республики. При этом сохраняются связи новых горожан с родными местами и прежним образом жизни, что определяет облик современной Махачкалы – по определению покойного урбаниста Вячеслава Глазычева, «не города, а большой урбанизированной территории».

Тем не менее Амирову следует отдать должное – в ответ на эту стихийную урбанизацию он развернул в Махачкале масштабную программу реконструкции и строительства инженерной и социальной инфраструктуры, исходя из прогноза, что в недалекой перспективе столица Дагестана станет новым российским миллионником. Наиболее амбициозный проект Саида Амирова стоимостью порядка 5 млрд долларов – город-спутник Махачкалы «Лазурный берег» – уже несколько лет реализуется близкой к мэру компанией «Махачкалинское взморье» силами китайского подрядчика. Иными словами, жизнь Махачкалы настолько зависит от наличия фигуры Амирова, что попытка изменить статус-кво может обойтись слишком дорогой ценой.

На этом неспокойном фоне в Дагестане заметно усилилась активность силовых структур. В прошлом ноябре в республике был существенно увеличен контингент сотрудников МВД, переброшенных из соседней Чечни, а в этом году, по неофициальным источникам, в Дагестан было переброшено более 100 тыс. военнослужащих с техникой. Проверки с участием федеральных правоохранителей идут во многих районах республики. Со стороны ситуация напоминает кампанию по борьбе с сицилийской мафией в 1980-х годах, когда итальянское правительство провело серию массовых арестов лидеров организованной преступности с применением полного арсенала специальных средств.

Самая громкая в этом году спецоперация в Дагестане произошла в конце марта в поселке Семендер на окраине Махачкалы, когда силовики штурмовали дом, где, по некоторым данным, укрылся дагестанский террорист номер один Ибрагим Гаджидадаев. По имеющейся информации, ему в очередной раз удалось скрыться, но среди убитых во время спецоперации был хозяин взятого штурмом здания – председатель собрания депутатов Унцукульского района, член «Единой России» Магомедхабиб Магомедалиев. Именно в Унцукульском районе находится родное селение Гаджидадаева Гимры, имеющее в Дагестане дурную славу «рассадника терроризма». Но эта репутация не случайна – экстремисты усилились в селе после того, как его жители лишились своих десятилетиями возделываемых садов при строительстве водохранилища Ирганайской ГЭС. «Эти сады были главным источником дохода, и немалого, жителей окрестных сел, – поясняет известный эксперт по Северному Кавказу журналист Максим Шевченко. – Компенсация была получена разовая, с затяжками, унижениями, и ни в коей мере не восполнила потери людьми привычного дохода и связанного с ним социального статуса. Социальная апатия, резкое падение уровня жизни и неверие в законное решение социально-экономических проблем, безусловно, способствуют усилению влияния террористов». По сообщениям в социальных сетях, вечером 11 апреля в Гимрах начались боевые столкновения с участием бронетехники.

Спецоперация в Семендере стала показательным эпизодом не только потому, что к бандподполью оказалось причастно официальное лицо (причем в Дагестане говорят, что в доме погибшего Магомедалиева были многие известные в республике люди). Когда начался штурм особняка, толпа молодых людей, наблюдавших неподалеку за действиями силовиков, переместилась в другой район Махачкалы, где перекрыла один из центральных проспектов города при помощи подожженных автопокрышек. По свидетельствам очевидцев, это были настоящие уличные беспорядки – в акции участвовали до 700 человек, а полиции пришлось разогнать собравшихся крайне жесткими методами.

А уже в начале апреля в Дагестане состоялось новое громкое разоблачение – следственное управление Следственного комитета РФ приняло к производству ряд уголовных дел о посягательствах на жизнь сотрудников правоохранительных органов, одним из фигурантов которых является глава Управления МВД по Махачкале Раип Ашиков. По сообщению пресс-службы СК РФ, еще 22 марта он взял трехдневный отпуск и скрылся в неизвестном направлении, но следователям удалось задержать трех его сообщников, среди которых – прокурор города Кизляра и командир взвода ППС отдела МВД по городу Каспийску. Масштабная спецоперация, связанная с Дагестаном, прошла и за пределами республики. В конце марта в аэропорту Внуково сотрудники Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД РФ задержали сотрудников контролируемого дагестанской диаспорой ЧОП «Карат-1», у которых было изъято 645 млн рублей наличными. По сообщению полиции, это только верхушка айсберга действовавшей преступной группировки, которая за несколько лет обналичила более 100 млрд рублей, доставляя деньги из Дагестана в Москву и Подмосковье.

Между тем главный вопрос политической жизни Дагестана – о порядке утверждения в своих полномочиях главы республики – по-прежнему остается открытым. Правда, уже практически никто не сомневается в том, что после того, как президент Владимир Путин подписал закон, позволяющий регионам принимать в этом вопросе самостоятельное решение, в Дагестане будет реализован парламентский сценарий. Окончательное решение должно быть принято на ближайшей сессии Народного собрания Дагестана, и преобладающая в парламенте республики фракция «Единой России» уже обозначила свою позицию. По словам заместителя руководителя регионального исполкома партии Абуталиба Мамаева, в ходе обсуждения вопроса внутри фракции примерно 60% депутатов высказались за выборы через парламент, а 35-40% – за всенародные выборы. Вторая по численности фракция Народного собрания – «Справедливая Россия» – также выступает за избрание президента республики через парламент.

С другой стороны, ряд влиятельных в республике общественных деятелей однозначно высказываются за всенародные выборы, и эти настроения косвенно поддержал сам Рамазан Абдулатипов. «Если учитывать общую ситуацию, наш парламент, я думаю, пойдет на парламентский вариант выборов», – заметил он в конце марта, встречаясь с общественностью, добавив, что сам он «всегда выступал за всенародные выборы». «И для меня лично всенародный вариант даже, может быть, более приемлемый. Я люблю говорить открыто, мне есть что сказать», – заявил врио президента Дагестана.

Его симпатии к всеобщему голосованию легко понять: для реализации тех чрезвычайных мер, которые начал Абдулатипов с целью «обновить Дагестан, отмыть Дагестан, очистить Дагестан», ему нужен всенародный мандат, к которому он всегда сможет апеллировать в противостоянии с местными элитами. А оно наверняка будет только усиливаться. С другой стороны, такая линия может легко привести к эксцессам в духе тех, что пережил Китай в годы Культурной революции, поэтому парламентская модель назначения президента Дагестана является для элит республики своего рода страховкой от чрезвычайных мер. Такая ситуация грозит развитием по патовому сценарию, как уже было в период правления Муху Алиева (2006-2009 годы), который тоже поначалу воспринимался как самый некоррумпированный дагестанский политик, но в итоге все быстро вернулось на круги своя. Без активного вмешательства в игру федерального центра переломить положение дел в Дагестане крайне сложно, но это вмешательство не должно иметь исключительно силовой характер. В противном случае слишком велик риск сваливания ситуации в неуправляемый хаос.