Чего не хватает лезгинам?

Лезгины – один из крупнейших автохтонных народов Кавказа, издревле компактно населявший территорию Восточного Кавказа в стратегически чрезвычайно важном регионе, непосредственно прилегающем к Дербентскому проходу – единственному месту, где Кавказские горы можно было преодолеть крупным войсковым соединениям и торговым караванам. Здесь пролегал один из важнейших участков Великого Шелкового пути. Дербент являлся своего рода перекрёстком цивилизаций, связывавшим Восток и Запад, Север и Юг. Кавказская Албания, древнее государство лезгин и других родственных народов на Восточном Кавказе, превосходившее по своей мощи соседние Древнюю Грузию и Армению, утратила свое политическое значение именно после утери контроля над Дербентским проходом, который с усилением персидской державы Сасанидов к середине I тысячелетия и экспансией персов на Кавказ перешел под управление последних. После овладения Дербентом персы изгнали местное население, усилили крепость и поселили здесь лояльные себе иранские племена. Дербент как «Каспийские ворота» упоминается уже в VI веке до н.э. у древних греков (Гекатей Милетский), то есть уже с древнейших времен речь идет не просто о поселении, а о крепости. Название Дербент персидского корня и переводится как «закрытые ворота», «преграда», что в точности отражает оборонительный характер населенного пункта, где в центральной части крепости – в цитадели, по всей видимости уже с древнейших времен располагался военный гарнизон, служивший также своего рода таможенным пунктом, где взималась пошлина с проходящих здесь торговых караванов. Проживающие сегодня на территории древней цитадели Дербента жители являются большей частью как раз потомками воинов персидских гарнизонов, до прихода русских продолжавших нести службу в Дербенте. 

Несомненно что войска Селевкидов, потомков Александра Македонского, и древние римляне под предводительством знаменитых полководцев Помпея и Лукулла, совершившие ряд походов на Восточный Кавказ в более раннее время, также ставили перед собой цель овладеть стратегически важным Дербентом, который на местных языках называется иначе: Цур, Цулли, Чулли, Чурул и т.д. В лезгинском эпосе Шарвили Дербент назван Кьвевар, то есть «двое ворот», что соответствует персидскому, тюркскому и арабскому названиям города (ср. иранское Дарбанд «преграда», тюркское Демир Гапы «железные ворота» и арабское Бабуль-Абваб «ворота ворот»). Именно попытки иноземных захватчиков овладеть Дербентом по всей видимости способствовали консолидации местных народов для противостояния агрессии общими усилиями, результатом чего стало становление во второй половине I тысячелетия до н.э. Кавказской Албании, этнический состав которой был представлен союзом местных лезгиноязычных народов. Несомненно также и то, что до прихода персов гарнизон Дербента составляли местные жители, предки нынешних лезгин, табасаранцев, агульцев, возможно также даргинцев и кайтагцев. Без контроля над этим стратегически важным пунктом существование Кавказской Албании как мощного государства, упоминаемого в древних источниках, с учетом постоянной угрозы с севера со стороны скифов, сарматов и гуннов, было вряд ли возможно. Борьба местных народов против этих захватчиков среди прочего отражена в древнегрузинских и древнеармянских источниках. Союз народов Кавказской Албании основывался на общности языков, происхождения, культуры и особой религии, во главе пантеона которой стоял бог-громовержец Алпан, имя которого соответствует наименованию молнии на лезгинских языках «цIайлапан». Именно об этом боге говорит Страбон, описывая албанов, когда называет его Зевсом, который является греческим аналогом лезгинского бога-громовержца Алпана. Попытки объяснить происхождение наименования Албании и этнонима «албан» на основе других языков, не имеющих никакого отношения к Кавказу, продиктованы или неосведомленностью или политическими соображениями. 

Слово и понятие албан/алпан достаточно широко представлено в языках именно восточнолезгинских народов, то есть лезгин, табасаранцев, агульцев, будухов и т.д., что не может быть случайностью (см. http://lezgi-yar.ru/news/kavkazskaja_albanija_lezginskij_alpan_i_grecheskij_apollon/2019-04-07-7169). Наименование «албан» было по всей видимости экзоэтнонимом, то есть собирательным термином, которым соседние народы называли малоизвестные им народы Восточного Кавказа. Этот этноним, соответствующий имени верховного божества Алпана и наименованию местной религии, позже был принят и как наименование государства, основанного на союзе соответствующих родственных народов. Несоменно однако и то, что история «доперсидской» Албании, то есть Кавказской Албании до IV века, когда это государство было упразднено и стало персидской колонией, изучена недостаточно. Намного лучше известна история Кавказской Албании более молодого периода, который лучше отражен в источниках. Но эта Кавказская Албания, то есть сатрапия Персии, которая позже стала называться Арран/Аран, территории лезгин и других восточнолезгинских народов, не подчинившихся персам, охватывала лишь номинально. В отличие от преимущественно равнинного Аррана, в горных и предгорных регионах Восточного Кавказа христианство не закрепилось. До прихода арабов в VII – VIII веках здесь по всей видимости были еще сильны домонотеистические верования и местные религиозные традиции. Персидская сатрапия Арран/Аран, столица которой с приходом персов из «лезгинской» Кабалы была перенесена в «удинскую» Барду (междуречье Аракса и Куры), с самого начала находилась под сильным религиозным и этническим влиянием армян, что до сих пор наблюдается у ныне малочисленного лезгиноязычного народа - удин, которые были почти полностью ассимилированы армянами. Поэтому в истории Кавказской Албании обязательно следует учитывать как минимум два периода, которые можно условно назвать «лезгинским» (до IV века) и «удинским» (после IV века). Именно поэтому язык албанских палимпсестов, то есть рукописей религиозного христианского содержания, найденных в монастыре на Синае, близок к языку современных удин. Несмотря на то, что лезгины несомненно находились в орбите влияния «удинской» Кавказской Албании, для истории этого народа несравненно более важен более ранний период, когда основные центры Кавказской Албании (Кабала, Дербент и другие города, указанные в древнегреческих источниках), находились на территории, которую до сих пор населяют лезгины и близкородственные лезгинам табасаранцы и агульцы.

Если вернуться к сегодняшнему положению лезгин, то нынешняя геополитической ситуация является следствием разгрома персами и позднее арабами соответственно ранней и поздней Кавказской Албании и раздела сфер влияния на Восточном Кавказе за последние века между Россией и Ираном. Не следует также забывать сильные позиции Турции, которая на протяжении последних веков также являлась одним из основных «игроков» в регионе. Все войны на Восточном Кавказе велись исключительно с целью овладения Дербентом, и это противостояние еще не завершилось. За любым изменением баланса сил на протяжении последних столетий сразу следовали передел сфер влияния и изменение существующих государственных границ в пользу более могущественного на данный момент «игрока».

Такое положение трагически отразилось на судьбе крупнейшего и древнейшего автохтонного народа на Восточном Кавказе – лезгин – которые после развала Советского Союза оказались разделенными между двумя новообразованными государствами: Республикой Азербайджан и Российской Федерацией. Причем государственная граница прошла по реке Самур, лезгинское название которой очень символично – Кьулан ВацI, что в переводе означает «Срединная река», то есть река, которая протекает посередине исконной лезгинской территории. Эта граница была проведена без учета интересов лезгин и воспринимается большинством лезгин как вопиющая несправедливость и произвол. Лезгины компактно проживают в Южном Дагестане и на севере Азербайджана и являются вторым по численности народом после азербайджанцев в пределах Республики Азербайджан, однако не имеют национальной автономии.

Основной проблемой молодого государства – Республики Азербайджан – является утеря Нагорного Карабаха и оккупация большой части территории войсками соседней Армении. В связи с этим азербайджанские власти с особым подозрением относятся к вполне законным устремлениям части лезгинской интеллигенции противостоять прогрессирующей ассимиляции лезгинского населения в среде тюркоязычных азербайджанцев, что нередко рассматривается как попытки дестабилизации режима, стремление к сепаратизму. Ассимиляция лезгин приняла в последние десятилетия катастрофические масштабы, для стороннего наблюдателя лезгины часто неотличимы от азербайджанцев: под влиянием соседей постепенно выходит из употребления лезгинский язык, забываются исконные традиции, народные промыслы, обычаи, музыкальная и танцевальная культура. Подобные тенденции к ассимиляции, хотя и в меньшей степени, наблюдаются и у лезгин в Дагестане, а также у других национальных меньшинств на Кавказе. Само понятие «национальные меньшинства на Кавказе» является по сути абсурдным, так как кавказские горцы на протяжении тысячелетий живут на своих исконных землях и никогда на своей территории не являлись меньшинством. 

Лезгинам, в отличие, например, от адыгов Западного Кавказа, не пришлось пережить за последние столетия геноцид, но ситуация с сохранением своей национальной идентичности от этого не лучше. Предки адыгов были или физически уничтожены русскими войсками, или насильственно изгнаны в Османскую Турцию, где они были большей частью ассимилированы. В случае лезгин, проживающих на своей исконной территории в Азербайджане, ситуация особенно трагическая именно потому что лезгин никуда не выселяли, не истребляли, но древнейший и интереснейший кавказский народ и кавказский язык постепенно исчезают вследствие «ползучей ассимиляции». Реликты языков лезгинской группы (будухский, крызский и т.д.), сохранившиеся на севере нынешнего Азербайджана свидетельствуют о том, что ассимиляция началась не вчера, а указанные языки ранее были распространены на более обширных территориях. 

Немного обобщая можно также сказать, что большая часть населения северных горных и предгорных регионов Азербайджана и прилегающих областей являются этническими дагестанцами (лезгинами, аварцами, цахурами, рутульцами и т.д.), лишь в недавнее время ассимилированными тюркоязычными соседями с юга. Это положение подтверждается также религиозными различиями среди азербайджанцев: северные районы населены в основном азербайджанцами-суннитами, так как в основном представлены потомками этнических «дагестанцев», тогда как более южные – в основном шиитами. Само географическое и этническое понятие Дагестан, что в переводе означает «страна гор», ранее распространялось на территории, прилегающие к южным склонам Кавказского хребта, то есть исконную территорию дагестаноязычных народов, которые сегодня входят в состав Азербайджана. 

После относительного перемирия между азербайджанцами и армянами, а также после этнических миграций, связанных с войной в Нагорном Карабахе, в отношениях между народами, проживающими в Азербайджане нет никакого антагонизма. Многие азербайджанцы с гордостью говорят о том, что их предки были лезгины, аварцы, рутульцы, цахуры и т.д.. Однако положение лезгин как этнического меньшинства, подверженного ассимиляции, это не меняет, так как в Азербайджане отсутствуют государственные механизмы, эффективно защищающие права национальных меньшинств. 

Смешение народов с учетом современных течений в мире – вещь нормальная и часто неизбежная: крупные народы, как правило, постепенно «поглощают» более малочисленные. Это не означает, что малочисленные народы всегда обречены и борьба за сохранение своей идентичности бессмысленна изначально. С увеличением роли средств массовой информации, особенно с равитием социальных сетей в интернете у национальных меньшинств появилась масса возможностей для развития своих языков, пропаганды своей культуры, традиций и т.д. Этот потенциал, к сожалению, используется недостаточно. У лезгин пока нет своей национальной концепции, которая могла бы консолидировать нацию и мотивировать молодежь. Негативный опыт прошлого (движение «Садвал»), отсутствие харизматических лидеров, общие проблемы экономического плана, геополитическая ситуация на Кавказе и в мире не способствуют тому, чтобы в среде лезгинской интеллигенции появились реальные планы объединения лезгин и возрождения нации. Большинство заявлений имеют декларативный характер, потому что все понимают, что местная политика делается не в Махачкале, Дербенте или в Баку, а в Москве. Имеющиеся попытки общественной работы некоторых лезгинских организаций очень неуклюжи, напоминают деятельность комсомольских организаций советского периода: много показухи, нет концепции национального возрождения, в том числе относительно политических перспектив. 

Увеличивается раскол между лезгинами, проживающими в Дагестане и их собратьями из Азербайджана. Например, сотрудничество российских лезгинских организаций, претендующих на роль представителей интересов всех лезгин, с армянскими политическими структурами отталкивает от этих организаций большинство лезгин, являющихся гражданами Азербайджана. Проблемой является часто также необходимость физического выживания в усложнившихся за последнее время условиях, а «проблемы нации» отступают на второй план. На этом фоне не только обостряются противоречия между народами, населяющими Восточный Кавказ, но и появляются разногласия внутри отдельных народов и даже кланов. 

С другой стороны, нынешние противоречия между лезгинами и, например, табасаранцами, являются следствием политики «разделяй и властвуй», начатой еще древними персами и продолженной последующими агрессорами. Основной целью захватчиков было всегда ослабление роли местных народов в политической жизни Восточного Кавказа, оттеснение местных автохтонных народов от стратегически важного Дербента, подкуп местных элит с целью внести раскол в былое единство. Это не всегда удавалось, лезгины ожесточенно сопротивлялись экспансии захватчиков, на территории проживания лезгин не утихали войны, которые не позволяли региону нормально развиваться. Последней попыткой восстановить былое политическое влияние лезгин на Восточном Кавказе и сбросить иго персов было движение Хаджи-Дауда, руководителя национально-освободительного восстания в начале XVIII века, который после изгнания персов стал ханом Ширвана. Ему, однако, не удалось выстроить отношения с усилившейся на Кавказе Российской империей, вследствие чего Хаджи-Дауд, вероятно по сговору с Россией, был смещен турками и умер в ссылке в Османской Турции. 

Особый отпечаток на культуру лезгин наложило длительное персидское присутствие на Восточном Кавказе: многочисленные заимствования из среднеперсидского в лезгинском языке, явно персидские элементы в музыкальной культуре (тары, сазы, ашуги, музыкальный ритм и т.д.), глубоко чуждые аварцам, даргинцам, чеченцам, адыгейцам и другим родственным народам, совершенно бесспорно свидетельствуют о разрушительном влиянии извне на самобытную исконную местную культуру. Об обогащении не может быть и речи, потому что произошла подмена культурных ценностей, отказ от своего исконного в угоду совершенно чуждому, что крайне негативно отразилось на характере народа, известного ранее своими суровым нравом. 

Ситуация сегодня усугубляется тем, что лезгины и вообще жители южных районов Дагестана, сравнительно слабо представлены во властных структурах в Махачкале и не могут серьезно влиять на решения, принимаемые в столице Дагестана. Руководящие посты в Дагестане традиционно занимают представители аварцев и даргинцев, которых лезгины «подозревают» в пренебрежении интересами лезгин. В социальных сетях часто оглашаются даже обвинения в предательстве и сговоре дагестанских элит с азербайджанскими властями с целью ослабить устремления лезгин решить проблемы с разделенностью этноса. Совершенно несомненно, что во времена Кавказской Албании лезгины, табасаранцы, агульцы и другие близкородственные дагестанские народы совместно отражали агрессию иноземных захватчиков, чтобы сохранить контроль над стратегически важным и особо доходным местом – Дербентской крепостью. Нынешняя демографическая ситуация в Дербенте мало отличается от той, которая отражена в средневековых источниках, в которых при перечислении народов, населявших Дербента и его окрестности, лезгины и табасаранцы упоминаются среди первых. Дербент продолжает оставаться важнейшим населенным пунктом на Восточном Кавказе и будет играть ключевую роль в будущих политических баталиях. Очевидно и то, что без возвращения былого влияния в Дербенте и в приграничном с Азербайджаном регионе у лезгин, табасаранцев и других родственных народов в нынешней политической ситуации нет никаких перспектив в деле национального возрождения. 

Одной из проблем является также то, что у лезгин на Кавказе на первый взгляд вообще нет союзников. Ни азербайджанским властям, ни власть имущим в Дагестане, ни центральным властям в Москве не выгодно стремление лезгин к объединению и возрождению. Однако, учитывая огромный неиспользованный потенциал лезгин, массовую безработицу, социальную несправедливость, ущемление интересов, лезгины могут уже очень скоро начать более громко заявлять о своих правах. Для этого у лезгин пока нет своей ангажированной элиты, большинство влиятельных и богатых лезгин задействованы в политических и финансовых структурах, которым чужды узконациональные интересы. Но положение может измениться с изменением общей геополитической ситуации. 

В случае определенных сценариев развития событий единственными союзниками лезгин могут стать чеченские элиты, которые имеют большой опыт политической и вооруженной борьбы за свои национальные права и претендуют на земли в Дагестане. Однако ни лезгины, ни чеченцы об этом возможном союзе по всей видимости не догадываются. Пока позиции России на Кавказе сильны, и пока азербайджанские власти остаются лояльными России, подобные сценарии маловероятны. Однако лезгинам следует серьезно и внимательно отнестись к опыту чеченских элит, сумевших договориться с российскими властями, прекратить геноцид своего народа и за короткий срок восстановить разрушенную инфраструктуру республики. Что касается общественной жизни, то очень интересным в Чечне является гармоничный симбиоз местных национальных традиций, соблюдение которых ревностно опекается чеченскими властями, с так называемым «традиционным исламом», то есть с местными исламскими обычаями. «Чеченский» ислам в отличие от фундаменталистского ближневосточного толерантно относится к национальным обычаям и даже поддерживает их. Такой симбиоз очень благотворно отражается на молодежи, которая воспитывается в местных традициях, отвергая все чужое, что является особенно эффективным противодействием ассимиляции и способствует консолидации нации. Сильные исламские традиции в то же время способствуют отказу от алкоголя, приверженности своей семье, своему тейпу, здоровому образу жизни, спорту, целомудрию и т.д. Такой опыт очень подойдет лезгинам, среди которых нередки алкоголизм и наркомания. Разумеется, «чеченская модель» является результатом особого политического развития региона за последние десятилетия и не лишена недостатков, потому что основана на безоговорочной поддержке режима в Грозном со стороны центральных властей в Москве. Никто не возьмется прогнозировать развитие ситуации в Чечне в случае прекращения такой «опеки». 

Отвечая на вопрос в заголовке статьи «Чего не хватает лезгинам?», можно сделать следующие выводы из сказанного:

1. Лезгинам не хватает политической концепции национального возрождения, основанной на реально достижимых целях, а не на голословных декларациях об объединении, самоопределении и т.д. Неясно, каким должно быть будущее лезгин: своя государственность, автономия в пределах Азербайджана и России, восстановление положения, которое было при Советском Союзе, то есть присоединение Азербайджана к России или иная перспектива? Несомненно, что полноценное развитие народа на своей исторической территории возможно лишь при наличии своей государственности. Однако нет серьезных исследований по поводу того, насколько реальны такие сценарии, связанные с переделом границ и изменением существующего статуса-кво. Каковы альтернативы, при которых можно остановить ассимиляцию народа и обеспечить свои национальные права в нынешних условиях?

2. Лезгинам не хватает своей «национальной религии». В древней Грузии и Армении, в отличие от Кавказской Албании, христианство закрепилось не в последнюю очередь потому, что религиозная традиция была «подогнана» под местные обычаи, священные тексты были переведены на местные языки, литургия проводилась исключительно на грузинском и армянском, что способствовало легитимации центральной власти, консолидации общества и укреплению роли и развитию местных языков и письменности. Именно благодаря своей «национальной церкви» Грузии и Армении, в отличие от Кавказской Албании, удалось консолидировать свои народы, противостоять ассимиляции и сохранить свою государственность. В случае нынешних лезгин наиболее разумным представляется возрождение исламских суннитских традиций, которые помогут избавиться от пороков, распространенных в лезгинском обществе, связанных с пьянством и т.д. Основополагающим должно быть при этом учение Магомеда Ярагского, одного из самых выдающихся богословов Кавказа. В то же время должны решительно отвергаться радикальные формы ислама, привносимые из регионов, далеких от Кавказа. Эти нормы, которые часто являются национальными традициями ближневосточных народов, облаченными в религиозную форму, совершенно чужды лезгинам и другим кавказским народам со своей особой многотысячелетней культурой, коренным образом отличающейся от культуры народов, не имеющих отношения к Кавказу. В то же время призывы к возрождению языческих верований или христианства среди лезгин нелепы и не могут рассматриваться серьезно. Пример современной Чеченской Республики свидетельствует о том, что компромисс между исламскими нормами и местными традициями, не противоречащими Корану, вполне возможен.

3. Лезгинам не хватает Дербента. Любому народу, даже таким, у которых нет своей государственности, необходим свой центр, своего рода «столица». Такую роль для лезгин мог бы играть Дербент, тем более что демографическая ситуация в Дербенте складывается в последнее время в пользу лезгин. Речь не идет о какой-то политической борьбе, выдвижении каких-то претензий, попытках пересмотреть историю города, который не может принадлежать какой-либо отдельно взятой нации. Тем не менее неофициально Дербент мог бы стать своего рода «духовной столицей» лезгин, табасаранцев и других лезгиноязычных народов. 

4. Лезгинам не хватает национальной идеи, основанной среди прочего на своей самобытной музыкальной и танцевальной культуре. Для стороннего наблюдателя лезгины, в том числе лезгины в Дагестане, по своей музыкальной культуре мало отличаются от азербайджанцев, что является результатом искажения своих исконных традиций под влиянием иранской и азербайджанской культуры. На Северном Кавказе кроме лезгин и лезгиноязычных народов, нет больше других народов, которые используют в своей национальной музыке и в танцах иранские музыкальные инструменты, восточные ритмы и хореографию. Национальная музыка и танцы являются отражением характера этноса, по ним можно совершенно четко распознать тот или другой народ, потому что они самобытны и уникальны. У лезгин в этой сфере положение просто катастрофическое, свое исконное забывается в угоду моде, которая на протяжении последних столетий идет с юга. Причем повсеместное слепое подражание образцам восточной и совершенно чуждой для «духа Кавказа» традиции принимает настолько уродливые и омерзительные формы, что эта проблема требует своего решения в первую очередь. Поразительным и совершенно необъяснимым феноменом является тот факт, что подавляющее большинство лезгин, в том числе и выдающиеся деятели искусства, композиторы и исполнители, настолько свыклись с этим несомненно позорным положением в сфере музыкальной и танцевальной культуры, что пытаются найти оправдание этой «оригинальной» ситуации, приводя совершенно абсурдные аргументы об особых музыкальных стилях у лезгин. Многие заимствованные элементы культуры ошибочно считаются исконно лезгинскими. Например, искусство ашугов лезгины считают своим исконным достоянием, хотя нет ни малейшего сомнения в том, что эта чуждая для горцев Кавказа культурная традиция наряду с характерными музыкальными инструментами заимствована лезгинами у азербайджанцев в сравнительно недавнее время и подменила местную традицию эпических песнопений под чуьнгуьр/пандур в совершенно ином стиле, которая сохранилась у аварцев, чеченцев и других родственных народов. В то же время, у лезгин еще сохранились полузабытые образцы народного искусства, как например танец «лезгинка», хореография которого является отражением «орлиной символики» (см. http://lezgi-yar.ru/news/chej_tanec_lezginka_tri_nedorazumenija/2019-02-28-7033). Именно повсеместное возрождение этого характерного лезгинского танца могло бы стать одной из важных составляющих, цементирующих национальное самосознание лезгин. Исконный парный танец лезгин должен стать своего рода узнаваемым «брендом», консолидирующим молодежь. Стиль и ритм лезгинки должны опять стать основополагающими в национальной музыке, над которой просто издеваются современные лезгинские деятели искусства, уродуя национальные традиции в угоду новой восточной моде. На смену восточным песнопениям в стиле музыкальных традиций из индийских фильмов, столь популярным у лезгин, должны прийти гордые эпические песни о Шарвили, Хаджи-Дауде и других героях в стиле лезгинки. Следует также возродить традицию мужского хорового пения, которая, например, сохранилась у чеченцев и других родственных народов. Тот факт, что у лезгин такая традиция раньше существовала, подтверждается хоровыми песнями, сохранившимся у лезгинских женщин. 

5. Лезгинам не хватает лезгинского языка. Следует сказать и о сохранении языка, который является одним из основополагающих признаков принадлежности к соответствующему народу. Говорить на «своем», как и танцевать «свою» лезгинку, должно стать «модным» у молодежи, от которой зависит будущее нации. Иногда приходится наблюдать сцены в повседневной жизни, когда лезгины во время беседы между собой в присутствии представителей иной национальности переходят с лезгинского на русский или азербайджанский, в зависимости от ситуации, чтобы «не обидеть» людей, не понимающих лезгинский язык. Такая ситуация совершенно немыслима в случае чеченцев или представителей других горских народов Кавказа, но не потому что они менее «культурны», а потому что они следуют своей, а не чужой, насажденной иными народами культуре, совершенной чуждой Кавказу. На Кавказе за общим костром в горах, где собирались пастухи на высокогорных пастбищах, каждый мог говорить со своим собеседником на своем родном языке, совершенно не беспокоясь о том, что соседи могут обидеться, потому что это НОРМАЛЬНО, именно это НАША культура. На общепонятный язык переходили только в том случае, когда тема разговора касалась всех или была интересна и другим. Возражения по поводу этого обычая, основанные на том, что разговоры на своем языке представителями другой национальности могут быть интерпретированы как пересуды о них на незнакомом языке, свидетельствуют о полном незнании культуры кавказских горцев, которым раньше не было знакомо лицемерие. Сплетни, столь распространенные сегодня, раньше были немыслимы, потому что обсуждать людей за глаза считалось постыдной трусостью, этого не позволяли себе даже женщины. Поэтому говорить на своем языке среди представителей народов Кавказа было нормальным явлением, кодекс чести был для всех един, вне зависимости от национальности. Смешно даже подумать о том, что раньше ахтынец, беседующий с курахцем, мог перейти на кумыкский язык, чтобы их беседу понял сидящий рядом кумык, если тот сам не желал участвовать в разговоре. Некоторые «лезгины» аргументируют описанное выше поведение тем, что звуки лезгинского языка могут показаться представителям других национальностей грубыми и дикими - это признак позорной трусости, слабости, а не культуры: разве должно интересовать орла то, что его гордый клекот может кому-либо резать слух?

6. Лезгинам не хватает своей «малой родины». Нет сомнения в том, что постоянно меняющийся мир и обстановка вокруг нас требует адаптации к новым условиям, сегодня каждый индивидуум выживает чаще в одиночку, тогда как раньше он был частью своего рода, то есть родовой общины, которая приходила на помощь в случае необходимости. Многие наверно обращали внимание на то, что во время потасовок молодежи на Кавказе к ним со всех сторон сбегается масса людей, в то время как в Европе или в большей части России люди стараются обойти такие места стороной. Смысл особого интереса кавказцев к такого рода конфликтам не в их кровожадности, а в том, что участником конфликта может быть родственник, которого надо выручать. Это можно считать пережитком прошлого, однако раньше человеку, которому требовалась помощь, например, на рынке, достаточно было выкрикнуть имя своего рода, чтобы к нему на выручку сбежались дальние родственники, которых он может даже лично и не знает. Такого рода взаимовыручка помогала нашим предкам выживать и способствовала сохранению равновесия в обществе. Человек, запятнавший себя бесчестным поступком, позорил весь свой род, поэтому каждый лезгин очень дорожил своей репутацией, ему было важно мнение окружающих. 

Сегодня большинство лезгин даже не знают к какому роду они относятся. Многие живут в городах, потеряв контакт со своими родственниками и с «малой родиной». Стремление казаться современными, «продвинутыми» у части лезгин принимает иногда самые уродливые формы, когда, например, убеленный сединой солидный лезгин на глазах у своих внуков начинает на свадьбе танцевать в обнимку со своей супругой «медленный танец», даже не задумаваясь о том, что танцы мужчины и женщины в обнимку в стиле вальса, ламбады, танго и т.д. исконно являлись имитацией совокупления, что до сих пор отчетливо видно по характерной хореографии. В то же время его невозможно заставить станцевать гордую и дерзкую лезгинку, при которой к парнерше даже пальцем прикоснуться нельзя. Замечания подобного рода отметаются большинством лезгин на том основании, что сегодня нельзя подходить ко всему с мерками дремучего средневековья. Однако никто не призывает лезгин отказаться от мобильных телефонов, пересесть с автомобилей на ослов, отапливать свои дома кизяком и т.д.. Но есть вещи, которые не должны меняться НИКОГДА, ни при каких условиях: мужчина должен жениться на целомудренной девушке, брат должен поддержать брата, сын должен заботиться о матери, родители о своих детях. Духовные традиции предков, скромность в высказываниях, выборе одежды, верность данному слову и т.д., выработанные тысячелетиями, не должны меняться потому, что мы вместо черкесок надели европейские костюмы и летаем самолетами. Культура Кавказа является таким же достижением цивилизации, может быть даже более значимым, чем полеты в космос, просто большинство людей не понимают ценности этого достояния.

Стремление части лезгин быть «оригинальными» ярко отражено в традиции давать своим детям вычурные, часто абсурдные имена. Особенно четко это стремление казаться современными наблюдается у выходцев из сел, которые любыми способами хотят казаться «городскими», стесняются своего сельского происхождения. Однако нет никакого сомнения в том, что лезгины как народ выстояли в многотысячелетней борьбе с иноземными захватчиками и сохранились как народ именно благодаря привязанности к «малой родине», к своим родовым селам, к своему роду. С утерей такой связи исчезает и этническая сущность, лезгины теряют свою идентичность, становятся частью других народов, лучше организованных в политическом смысле. 

Если вернуться к сути статьи и спросить себя «С чего начинается лезгин?», то вкратце можно ответить так: «С лезгинки и с лезгинского языка». В гордой и дерзкой лезгинке, которая тренирует тело и воспитывает неукротимый характер под особый аккомпанемент зажигательной музыки, заключен свободолюбивый дух народа, который, к сожалению, постепенно угасает. Именно поэтому первоочередной задачей в деле возрождения лезгин является отказ от позорных традиций в музыкальном искусстве, разлагающих молодежь, повсеместная пропаганда лезгинки, название которой как и название самих лезгин происходит от лезгинского слова, означающего «орел», древнего символа лезгин. А лезгин, владеющий своим языком, звуки которого напоминают клекот орла, и обучивший этому древнейшему языку своих детей и внуков, подобен хранителю огня в очаге, тепло от которого должно еще бесчисленное число поколений согревать наших потомков.